Подражатель

Чеймберс непонимающе уставился на нее. Это был «вечер угощений», и они сидели за столиком в их любимом ресторане. Перед ним появилась курица с кокосом и лаймом, а блюдо Евы было уже наполовину съедено.

— Да, прости, — извинился он. — Я просто устал. Значит, с Полом все хорошо?

— Я тебе это рассказывала десять минут назад!

— А… Но все же?

— Я тебе не скажу, — ответила она, скрещивая руки на груди. В ее голосе появился ямайский акцент, как всегда, когда она злилась.

— Давай отложим это, — он показал рукой между ними, — в сторону, похоже, что все было серьезно. Мне нравится Пол.

— Мертвый… Живой. Нельзя точно сказать, пока мы не встретимся на его дне рождения. — На лице Чеймберса отразилось облегчение. — …Или похоронах, — добавила она, переключая внимание обратно на свой ужин. — У тебя что-то происходит на работе?

— У меня всегда что-то происходит на работе, — произнесли они в унисон, повторяя стандартный ответ Чеймберса на этот вопрос.

Она недовольно взглянула на него и снова заверила:

— Я справлюсь.

— О, в этом я не сомневаюсь, — засмеялся Чеймберс.

— Тогда расскажи мне.

Он улыбнулся и покачал головой.

Уронив свои приборы на тарелку, Ева нетерпеливо посмотрела на него.

— Послушай, — спокойно сказал Чеймберс, — я выбрал такую жизнь. Я мог бы стать почтальоном или типа того.

— Муж Вероники — почтальон…

— Это хорошо.

— …Его изуродовала собака.

— А.

— И теперь он не может мочиться стоя. А ты еще можешь мочиться стоя? — спросила она довольно громко, заставляя нескольких посетителей взглянуть в их направлении. — …А?

— …Да, — шепотом ответил Чеймберс. — Я все еще могу мочиться стоя.

— Тогда как насчет того, чтобы стать попроще, крепкий орешек?

Он рассмеялся, раздумывая, зачем он вообще попытался спорить.

— Я только хотел сказать, что я выбрал впустить весь этот мрак, жестокость и ненависть…

— Джамби, — вставила она, лаконично суммируя все своими карибскими суевериями. [2]

— Ага, демоны, — кивнул он. — Я провожу свое время в компании демонов, и я не могу рисковать привести даже одного из них домой к тебе.

Лицо Евы даже не дрогнуло. Чеймберс знал, что потерпел поражение.

— Ладно… — вздохнул он и начал рассказывать.

— …Поэтому я заехал в библиотеку по дороге и нашел это… — Чеймберс говорил уже больше восьми минут, когда он достал из кармана мятую копию: замерзший человек, выполненный в потертой бронзе. — «Мыслитель» Огюста Родена, — провозгласил он. — Что значит, на обоих местах преступления тела были расположены так, чтобы напоминать известные скульптуры.

— Но, — начала Ева, проглатывая еду, — у сегодняшних тел не было следов укола на шеях.

— Верно, — согласился Чеймберс. — Или следов паралитического вещества, использованного в первом убийстве. Но руки матери уже были покрыты следами уколов и все знаки указывают на передозировку героином.

— А как насчет мальчика? Его ударили по голове.

— Я не знаю. Может, что-то пошло не так, — предположил Чеймберс. — Может, он дал отпор. В любом случае, убийца скрыл повреждения гримом, придавая им идеальный вид. Безумие, да? — улыбнулся он, забывшись из-за азарта, что снова оказался в компании демона. Когда Ева обеспокоенно посмотрела на него, он откашлялся и выпрямил спину. — Завтра я пойду с этим к начальству.

— Кто у тебя в напарниках? — спросила Ева.

— А?

— Ну, знаешь, кто за тобой приглядывает? Кто работает с тобой над этим?

— Новенький… констебль. Он хорош, — заверил ее Чеймберс. Ева осунулась. — Тебе бы он понравился.

— Хммм, — ответила она, поигрывая своими косичками и доедая последние кусочки блюда.

— Что не так?

Отодвигая тарелку, Ева посмотрела ему в глаза:

— Знаешь, куда ведет каждая тропа, если достаточно долго по ней идти? — Лицо Чеймберса ничего не выражало. — Она ведет к тому, что ты ищешь.

— Лааадно…

— И ты ищешь демона в человеческом обличье. Ты уже знал, что он умен. Теперь ты знаешь, что он также может быть жестоким. Ты сидишь и улыбаешься, будто это игра, но это не так. Это твоя жизнь, и сегодня она переплелась с его, с жизнью серийного убийцы.

Потянувшись через стол, Чеймберс взял ее за руку.

— Во-первых, я не буду рисковать, клянусь тебе. А во-вторых, технически, он даже не серийный убийца. И мы поймаем его задолго до того, как кто-либо начнет бросаться такими терминами.

— Я охочусь на серийного убийцу! — закричал Винтер, расплескивая половину своей пинты пива по полу.

— Что?! — ответила женщина, перекрикивая музыку.

— Я… охочусь… на… серийного убийцу! — восторженно кивнул он, делая жест, будто тычет в кого-то ножом.

— Что?!

— Серийный убийца!

На этот раз она его услышала и тут же ускользнула в дамскую комнату.

— Туалеты там! — заботливо посоветовал он, показывая в противоположном направлении, пока она поднималась по лестнице к выходу. — …Да, она не вернется.