Подражатель

— Роберт… Роберт, вы меня слышите? — прошептал он на ухо умирающему мужчине. Темные глаза медленно обратились к нему. — Только живые могут страдать так, как будете вы, — удовлетворенно процитировал Чеймберс, вводя ему все содержимое шприца.

Приковав Коутса наручниками к его собственной металлической раме, он вернулся к своему коллеге, когда деревья опасно согнулись, заслоняя небо.

Несколько мгновений они стояли в тишине. Потом Винтер сказал, что он вызовет «скорую», и отвернулся, не вынося вида медленно оживающего Коутса рядом с драматичным трупом Элоизы. Не зная, что сказать, Чеймберс похлопал его по спине и смотрел, как он удаляется. Через несколько шагов он полностью исчез за деревьями.

Оставшись в одиночестве, Чеймберс осторожно приблизился к женщине, которую так сильно подвел, к Элоизе — хрупкой, красивой, застывшей в полете, и оглядел последний трагический шедевр Коутса.

— Мне так жаль, — прошептал он, теперь и сам на грани слез.

Ошеломленный, он хотел прикрыть ее чем-то, хоть и знал, что не может. Тонкое одеяние, аккуратно разложенное, чтобы выглядеть так, словно случайно соскользнуло с ее тела, дюйм за дюймом превращалось в груду грязи и веток, теперь поглощающую ее ноги. А на месте ее рук, отрезанных с любовью, были две пышные ветки темно-зеленых лавровых листьев. Кульминация творения Коутса, завершающаяся началом ее метаморфозы.

Глава 34

Семь месяцев спустя…

Четверг, третье июля 1997

Винтер посмотрел на ярко-оранжевую вывеску супермаркета, полагая, что его возвращение сюда было лишь делом времени. Осознав, что уже опоздал, он выругался, прекратил бесполезные раздумья и поспешил внутрь.

— …С тех пор мы обнаружили, что Партридж был в баре одновременно с этим мужчиной, — сказала Маршалл, подняв снимок с камеры наблюдения перед всем отделом убийств, переживая нервирующий опыт первого обращения к команде на их еженедельном собрании. — Имени пока нет, но известно, что он — подельник не кого иного, как Чарли Слэттери, — объявила она, поймав взгляд Чеймберса, когда комната взорвалась бормотанием от ее открытия.

Она попросила его сесть впереди для моральной поддержки. И даже не то чтобы эта поддержка очень уж была ей нужна — она только что практически раскрыла это дело, будучи первой из двух новеньких, нанятых в отдел, но просто на всякий случай.

— Итак, детектив, — начала Уэйнрайт со своего места на подоконнике. — Что вы планируете делать дальше?

В этот момент дверь распахнулась и даже ударила Льюиса, когда запыхавшийся и растрепанный Винтер ворвался в комнату с двумя большими коробками. От коллег, закидавших его скомканными листами бумаги, послышались смешки.

— Эй! Эй! — возмутился он, опуская коробки.

— Ты опоздал, новенький! — поддел его кто-то.

— Потому что я покупал ваши чертовы пончики! — пожаловался он.

— Пожалуйста, просто сядьте, — сказала ему Уэйнрайт, прежде чем обратиться к шумной комнате: — Ладно. Успокойтесь! Успокойтесь!

Несколько брошенных снарядов отрикошетило от головы Винтера, когда он сел рядом с Чеймберсом, выглядевшим слегка развлеченным произошедшим.

— Привет.

— Привет, — ответил Чеймберс.

— …Почему у вас из блокнота вырвана страница?

Качая головой, Уэйнрайт обратилась к Маршалл:

— Прошу прощения, детектив. Что вы планируете делать дальше?

— Мне нужно найти человека на этой фотографии. Он — наша единственная связь между ними, но на это потребуется много времени и беготни. Я не думаю, что справлюсь одна.

— Я этого от вас и не ожидала, — просто сказала Уэйнрайт. — И… кто вам нужен?

Вопрос застал Маршалл врасплох. Но затем со своего места во главе комнаты для совещаний отдела убийств, только что получив шанс вести собственное расследование, она взглянула на переговаривавшихся в углу Чеймберса и Винтера и улыбнулась…

Глава 35

Заняв свое привычное место между пожарной сигнализацией и тем черным пятном на стене, которое она никак не могла вывести, Дениз Смит ждала, пока тюремщики выведут заключенного на тридцать минут, выделенные для прогулок.

Мимо нее прошел узник с обьемными повязками на обеих руках (еще один беспорядок, который ей пришлось убирать), но Дениз держала взгляд приклеенным к полу, всегда чувствуя себя немного виноватой за свои ежедневные визиты.

— Вся ваша! — крикнул ей один из охранников. Оттолкнувшись от стены, Дениз послушно схватила древко швабры и вкатила свое ведро в освобожденную камеру. Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох в предвкушении, а затем снова их открыла.

Как одна из немногих людей, которым было позволено заглянуть сюда, она считала своей обязанностью уделять несколько моментов на то, чтобы полностью оценивать свое окружение, где каждый дюйм блеклых стен, потолка и пола теперь был украшен потрясающими картинами: тонкие карандашные наброски с угрюмыми пятнами, создающими идеальные тени, пастельные портреты, оживленные цветом. Каждая из них уникальная, каждая — произведение непревзойденного таланта, и как всегда, каждая изображающая одно и то же лицо красивой женщины.