Подрядчик (СИ)

До КПП оставалось около двухсот метров, когда пронзительным протяжным ревом завыла сирена. Похоже, кто-то обнаружил троих чекистов, лежащих без сознания. А, может, несмотря на старания Грабилиной, очнулся кто. Не важно. Важно то, что теперь территорию части мы не покинем.

– Жми, жми, жми, – закричал полковник.

Я с тоской посмотрел на зеленые ворота проходной, украшенные красными звездами. Створки выглядели настолько массивным, что затея протаранить их казалась совершенно бессмысленной. В армии, тем более – советской, все делалось на совесть, и с десятикратным запасом прочности.

– Разобьемся к черту, – буркнул я, ослабляя давление на педаль.

– Отставить ссать! – приказал комитетчик, придавливая своей левой ногой мою правую.

Волга, чуть не встав на дыбы, пулей устремилась к воротам. Из КПП выскочили два солдатика с Калашами, второпях взводящих оружие. Сто метров.

– Patrio muerte! – завопил я.

– No pasaran! – подхватил офицер.

Пятьдесят метров. Автомобиль, присев на разгоне на задний мост, еще и не думал разгибаться, продолжая стремительное ускорение. Сухо затрещали автоматы – дежурные открыли огонь, ощутимо запаздывая с углом опережения. Трассеры пуль рассекали воздух в нескольких метрах от машины.

Десять метров. Один из солдатиков разглядел, наконец, полковника в салоне Волги, и его лицо исказила гримаса ужаса, когда боец понял, в кого он стрелял.

"Тридцать четвертая" протаранила носом ворота. Створки, сорванные с петель, разлетелась в стороны, словно фанерные. Пепелац даже не почувствовал удара, продолжая набирать скорость. Только морда автомобиля стала больше похожа на передок БТРа – такой же заостренный, сплюснутый с боков, а замятая крышка капота торчала, точь-в-точь имитируя волнорез. В остальном, кажется, никаких повреждений. Ничего не отвалилось, даже радиатор не потек. Скажем "спасибо" товарищу Сталину за наше счастливое детство!

– Сказал же – прорвемся! – рассмеялся Казанцев.

– Ногу-то уже, наверно, убрать можно, – заметил я.

– Ах, да…

Чекист убрал свою ногу с моей. Но я уже, почувствовав мощь советской техники, и сам топил по полной. С юзом, свистя резиной, вылетев на трассу, я положил стрелу спидометра на отметку "220". Дальше делений не хватало.

– Минут через двадцать поднимут вертолеты, – предупредил Валера. – Успеем?

– Спрашиваешь! – усмехнулся я. – Сигаретой лучше угости.

– На столе забыл, – признался пассажир.

По абсолютно пустой трассе мы долетели до Карталов за пару минут. Проскочили мостик, железнодорожный переезд. На узких улицах пришлось сбросить скорость, но я, один черт, укладывался в отведенное время. Вот парк, через который Наталка ходила в школу. А вот и поворот в ее двор. Подпрыгнув на кочке и мягко приземлившись на лапы, Волга подлетела к дому. Я еле успел остановить автомобиль перед КамАЗом-дальнобоем с лейблом "СовТрансАвто" на тенте, припаркованным во дворе.

– Ух, твою ж мать, – произнес я.

– Что? Что не так? – забеспокоился кгбшник.

– Подъезд не помню, – признался я. – Кажется, этот.

Дедок с клюкой, выходящий из подъезда, молодцевато отпрыгнул в сторону, пропуская двух офицеров.

– Батюшки, война что ли? – запричитал он.

Еще бы! Бегущий полковник и должен вызывать панику. Перепрыгивая через несколько ступенек, я поднялся на нужный этаж. Сзади, не поспевая, пыхтел Казанцев. Он нагнал меня лишь перед дверью, где я пальцем, от напряжения ставшим такого же цвета, что и полоски на моих погонах, давил кнопку звонка. Открывать никто не торопился. А если… если они уехали на дачу, к бабушке, просто на озеро, или еще куда? Мало ли куда может оправиться советская семья в субботу?

Мне определенно везло! Дверь открыла потрясающе красивая женщина лет тридцати – моя бывшая… или будущая теща? Да, теперь я понял, в кого моя милая киска такая красавица!

– Валентина Сергеевна, Наталка дома? – выпалил я.

– Да, а что…

Она могла не продолжать. Мой нос уже почувствовал запах жареной картошки – такой ароматной, с поджарками, нарезанной мелкими ломтиками, как умеет лишь один человек во всем мире – моя драгоценная радость. Вообще, по сравнению с тем, как готовит Наташа, остальное – такая гадость. И больше всего меня удивляло, как девчонка могла приготовить сразу несколько совершенно потрясающих блюд, когда и денег нету нифига, а в холодильнике – иней, вот и вся еда.

– КГБ, дело государственной важности, – просветил подоспевший Казанцев. – Алексей, – он протянул мне пухлый конверт с моими ночными трудами. – Пригодится.

Вот шельмец! Даже это предусмотрел! А сигареты забыл… Схватив пакет, я залетел на кухню. Самый красивый ребенок в мире, стоя на табуретке, помешивал лопаточкой ломтики картошки в сковородке, шипящие на раскаленном масле. Наталка удивленно подняла на меня свои небесно красивые зеленые глаза.

– Ах ты, моя мурлыка!

Я обнял свою будущую жену, провел ладонью по ее волнистым волосам, и поцеловал ее в щеку. Боюсь, совсем не так, как тридцатилетний мужик должен целовать двенадцатилетнюю девочку. Акелла попал в самую точку, в яблочко!

– Алексей, время, – напомнил Валера.