Подростки

На всякий случай я стал держать перед лицом растопыренную левую ладонь, видно было еще хуже, но зато глаза мои были в какой-то мере застрахованы.

Ладонь спасла меня, так как я коснулся досок, образующих мозжечок, совсем неожиданно. За дощатой стенкой кто-то был. Пол мозжечка был на уровне моего живота, я немного присел. Как сказать, это было везение или что?

Дырка диаметром сантиметров восемь открывала вид на внутренность мозжечка.

И я посмотрел.

Это были они. Зина и физрук. Я не видел их голов, но мне хорошо было видно все остальное. Зина полулежала боком ко мне, он, физрук, тоже полулежал, обнимая ее, Зина была ближе ко мне, физрук дальше.

Похоже, они целовались, я попытался занять позу, чтоб видеть их лица, но ничего не получилось. Вот и хорошо, подумалось мне, ведь, если я не вижу их лиц, то и они не могут видеть мое лицо. И я стал жадно смотреть на то, что было передо мной.

Левая рука физрука оглаживала Зинины колени, поднималась вверх по ее ногам и запросто исчезала по подолом платья. Зина не отталкивала ее, эту руку.

Понемногу платье сминалось, Зина его не одергивала, ее бедра обнажались все более. Сердце мое колотилось, странно, что оно не выскакивало из груди.

Предчувствие говорило мне, что все не закончится только ласками, что будет все, и я это все увижу, увижу впервые в жизни и словно сам переживу.

Теперь я был готов стоять на своей балке хоть до утра.

Тетрадь Лены

Тетка встретила меня хлебосольно. Слегка накормив, она отправила меня в баню.

Я люблю деревенскую баньку. Ирка пошла вместе со мной. Раздевшись, я с наслаждением смывала липкий дорожный страх, грелась на полке, лениво помахивая веником. Ирка сидела рядом. Мы разговаривали о нашей девчачьей жизни, о платьях, о школе, об общих знакомых.

— Как у тебя грудь налилась, — сказала вдруг Ирка.

— Да, вот за этот год так набежало, — улыбнулась я и провела рукой по груди.

— А у меня че-то плохо растет, — искренне вздохнула сестрица.

— Да зачем тебе большая?

— У, пацаны не хотят ходить с девкой, у которой нет впереди ничего.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — ответила она уверенно.

Мы помолчали.

— А у тебя есть парень? — спросила Ирка.

— Есть, — соврала я и подумала про Толика из поезда.

— Хороший?

— Да ничего вроде бы.

— Он из вашего класса?

— Нет, он служит в армии.

— У, это, считай, что нету, — глубокомысленно заключила Ирка.

— А у тебя? — спросила я.

— Нету. Так, Жорка иногда приходит, полапаемся и все.

— Что сделаете?

— Полапаемся.

Мы опять помолчали.

— А вы с ним уже? — не могла угомониться Ирка.

— Что?

— Ну, что. Спите или нет?

— Да нет, ты что.

— Так ты целка?

— Ирка, что ты такая вульгарная?

— Ну, а как сказать?

— Спроси, девушка ли я еще.

— Мое слово более точное, — заключила Ирка.

— Может быть, но оно грубое.

— Ну, это же не мат.

— Не мат.

— Значит, можно пользоваться.

Я стала обливаться из тазика. Черт его знает, может, и можно пользоваться.

— Давай спину потру, — предложила Ирка.

— Давай, — ответила я, ложась животом на полку.

Украдкой я рассматривала Ирку, отмечая, что она уже вполне развитая девушка.

Заостренные конические грудки торчали вперед и слегка в стороны. Ничуть не хуже, чем у меня, подумала я, не стоит ей плакаться. Лифчик ей был совсем не нужен. Крепкие, литые бедра, попка округлая, почти мальчишеская.

— Полина замуж собирается, — сказала Ирка, усердно трудясь над моей спиной.

— Да ты что! За кого?

— Да ходит тут один. Помощник агронома называется. Они уже вовсю.

— Что «вовсю»?

— Дрючатся.

— Откуда ты знаешь?

— Сама видела.

— Где?

— Дома, где. На сеновале. У речки. Трудно сказать, где они это не делают.

— Зачем же ты подсматриваешь?

— Да кто подсматривает? Вчера пошла уток загонять, и — на тебе.

— Что?

— Что! Лежат, родимые, под вербой.

— Лежат, ну и что? Может, они отдыхали или тебе что-то почудилось.

— Почудилось! Его голый зад почудился, и ее ноги у него на плечах почудились!

— Ну, раз они собрались пожениться, то, может, так и должно быть.

— Может, и должно, — заключила Ирка.

Придя в дом, мы долго сушили волосы, а тетка жарила пирожки с картошкой. Она знает, как я их люблю. На обед пришли все, теткин муж, еще одна тетка, ее муж, Ирка, Полина, Роман.

Я раздала подарки, переданные матерью. Все остались очень довольны.

Особенно Ирка — ей, кроме духов, я потихоньку всучила красивую коробочку с комплектом маленьких кокетливых трусиков. Оказалось, что это ее мечта.

Было шумно и весело. Я украдкой посматривала на Полину, мне казалось, что в чем-то же должно внешне проявляться то, о чем рассказала Ирка.

Но я ничего не заметила, разве что она была немного рассеянней, чем прежде.

Обедали по-праздничному. Петух и утка были принесены в жертву нашему обжорству. Мужики считали своей основной обязанностью следить, чтобы у всех было налито и в указанное время выпито. Нам — мне, Ирке и Роману — наливали портвейн, остальные приобщались к водочке. Лишь Полина не пила, чуть пригубила и все. Наверное, она беременна, подумала я.

Я заметила, что Роман, сидевший наискосок от меня, подолгу задерживает на мне свой взгляд. Не знаю, отчего, но это было мне приятно.