Подростки

Поэтому с «братьями» никто не хотел связываться.

— Стасик! — окликнули они еще издали. — Мы тебя как раз ищем.

— Чего? — недовольно отозвался Стасик. Появление «братьев» расстраивало все его планы.

«Братья» подошли, замкнули нас в кольцо.

— Новенького не тронь, — сказал один из них. — Он у нас под защитой.

— Да я ничего, — отступил Стасик. — Поговорить только хотел.

— Поговорил, и хватит. Он правильно сделал. Класс одобряет.

Они увели Стасика. Чудаки. Все равно ж я бы не отступил. А теперь получалось, вроде бы я струсил.

На другой день я спросил Нину:

— Этот долговязый Стасик, кто он тебе?

— Никто.

— А чего он за тебя заступается?

— За меня все заступаются. Не запретишь же!

— Мелом-то на нашем столе он упражнялся, — сказал я.

— Чудак.

— Чего ему надо?

— А я знаю? Ненормальный.

Но мне захотелось узнать, как Нина относится к Стасику, к «братьям Федоровым», к другим мальчишкам. Я все чаще стал поглядывать на нее. Меня удивляли ее глаза. Лицо ее редко меняло выражение. А вот глаза! В них можно было увидеть все. То гнев, то радость, то доброту, то осуждение. И когда она смотрела на меня (хотя это случалось редко), в глазах уже не было злорадства, как прежде. А вот поступки ее не вязались с тем, о чем говорили ее глаза.

Прошло уже две недели, как я определился в новой школе. Все, кажется, успокоилось. И вдруг сегодня снова разразилась буря. Началось с того, что Нина получила по физике двойку. Вот тебе и отличница! Вся пунцовая прошла она от доски к столу, села на краешек скамейки, отвернулась от меня к окну. Она всегда так делала, когда была не в духе. В классе установилась гнетущая тишина. Наш физик Федор Лукич спокойно довел урок, и все вышли из класса тихо-тихо, словно чувствовали себя виновными за эту двойку. На следующий час мы перешли в географический кабинет. Нина немного успокоилась. Я все поглядывал на нее, стараясь выбрать подходящий момент, чтобы отвлечь от грустных мыслей. А она вдруг бросила ручку, повернулась ко мне и громко, на весь класс сказала:

— Не смей на меня глаза пялить! — И пристукнула маленьким беленьким кулачком по столу. — Что я тебе, новые ворота, что ты на меня, как баран, уставился?

Это было уже слишком. Я сидел красный, как вареный рак, и не знаю, сказал ли что-нибудь, потому что не помню, как вскочил и выбежал из класса.

Слух о Нининой двойке между тем дошел до учительской, и говорили, что Ольгу Федоровну вызывала завуч. О чем они толковали, не знаю, только Ольга Федоровна, придя в класс на свой урок, тотчас же решила уточнить у Нины, как все произошло. Нина отделалась общими фразами. А когда прозвенел звонок, возвещающий о конце урока, подошла к Ольге Федоровне и попросила:

— Пересадите меня, пожалуйста, на другое место. Хоть на самое, на самое плохое. Я на все согласна.

У Ольги Федоровны вытянулось от удивления и без того худощавое, длинное лицо, а глаза округлились, как теннисные шарики.

— Что за каприз, Нина? — спросила она. — Ты меня удивляешь.

Но Нина не отходила и стояла на своем, хотя ее обращение к классному руководителю привлекло внимание любопытных, а их в каждом классе хватает, и около стола собралось с десяток учеников.

— Вовсе не каприз, — покраснев, ответила Нина. — Просто я не хочу сидеть с Сережей Нартиковым. Он мне все время в глаза смотрит.

— Глупости, — отмахнулась Ольга Федоровна. — Что это с вами происходит? То Тамара Белова с Борей Мухиным капризничали, то теперь ты с Сережей.

— Я не капризничаю! — крикнул я с места, торопясь поскорее собрать портфель. — По мне пусть сидит. Могу даже не обращать внимания.

Света Пажитнова прыснула в ладонь и выбежала из класса. Ольга Федоровна сочла за благо выпроводить в коридор и остальных ребят.

— Идите, идите! — подталкивала она наиболее неторопливых. — Дайте нам поговорить с Ниной.

Я вышел вместе с Борей Мухиным. Хотел спросить, чего они с Тамарой капризничали, но решил, что вопрос будет некстати. Не о них, обо мне сейчас разговор. И побежал вперед, будто бы спешу в буфет.

— Не переживай, — догнал меня и зашептал на самое ухо Боря. — Это она по глупости сболтнула. Все уладится.

Но ничего не уладилось. Уже на следующем уроке Нина пересела к Славику Перепелкину. А место рядом со мной заняла круглая, как мячик, Светка Пажитнова.

— На меня можешь смотреть сколько угодно, — смеясь, заявила она. — Не убегу. Мне даже нравится, когда на меня мальчишки смотрят.

Я отвернулся.

НАЕДИНЕ С СОБОЙ

Все-таки я выведал, о каких капризах Тамары и Бори говорила Ольга Федоровна. Действительно, пустяк. Взрослые всегда готовы из мухи слона изобразить. Просто они хотели на уроках сидеть вместе. Потому что Боря помогает Тамаре. Он сильный. И по математике и по физике. А у нее как раз тут пробел. Понятно, когда вместе сидишь на уроках, помогать легче. Тут же можно объяснить, если что неясно. Но Ольга Федоровна их не поняла. Посчитала просьбу за каприз. Конечно, я ее не осуждаю. Ей тоже с нами не легко. Сделаешь поблажку одним, и другие запросятся. И получится, как сейчас, после этого Нининого фокуса. Все вдруг захотели меняться местами. Директор приходил, уговаривал.