Подростки

— Ого! — не удержался он от восклицания. — Тяжеловат. — И жестко сказал, повернувшись к Боре: — Нехорошо получается.

Боря ошалело посмотрел на него и ничего не ответил.

— Пошли! — сказал старшина, трогая Борю за рукав куртки.

Мальчишки некоторое время шли за ними, потом отстали. Но я решила не оставлять товарища в беде. Будь, думаю, что будет, зато узнаю до конца, в чем его вина. А может, и помогу.

В милиции старшина спросил, здесь ли старший лейтенант Морозова Анастасия Ивановна. К нему вышла высокая, молодая женщина. Мягко сказала:

— А, старшина! Проходите.

Борю и Василия Степановича она пропустила в комнату, а меня остановила:

— Тебе чего, девочка?

Я попыталась объяснить свое появление:

— Он из нашей школы. Он ни в чем не виноват.

— Ну, посиди, — улыбнулась женщина. — Выясним.

Она усадила меня в коридоре на лавочку. Дверь в комнату осталась приоткрытой, и было слышно, о чем там говорят.

На вопрос, чей чемодан он нес и куда направлялся, Боря ответил:

— Мой. Домой шел.

— А где ты его взял?

— У Беловых.

— Так чей же он: твой или Беловых?

Анастасия Ивановна открыла чемодан.

— А откуда у тебя такие вещи? Может, все-таки не твой чемодан?

— Ну, не мой.

— А чей?

— Я же сказал: Беловых.

— Ты этого не говорил.

— Значит, забыл.

— Зачем же ты его взял?

Боря молчал.

— Зачем, спрашиваю, взял?

— Надо было, и взял, — потупясь, ответил он.

— Так же не делают: надо — взял.

— А как делают? — в голосе его слышалась обида. — Многое делают не так, как надо.

— Ты не преувеличивай. И не обобщай. Сейчас речь идет о тебе, о твоем поступке. И важно дать ему верное объяснение. От этого зависит многое. Может быть, и твоя судьба.

Анастасия Ивановна помедлила. И я представила, как она пристально вглядывается в стоявшего перед нею паренька, словно оценивая, что из себя он представляет, и решая, чем вызвать его на откровенный разговор. Вот она поймала на себе его сердитый, полный негодования взгляд и поняла, что ни слова правды от него сейчас не добьешься. Он переступил рубеж того мальчишеского упорства, когда, уверовав во что-то, парень будет стоять на своем, хоть грози ему всеми бедами мира, хоть умоляй. Трудный подросток. А я подумала: «Вот и Боря попал в трудные. Кто бы мог предугадать? Боря, который всегда возился с трудными, и не без успеха».

Анастасия Ивановна все еще пыталась добраться до истины:

— Вот ты сказал: чужой. Взял. Украл, что ли?

— Нет, зачем же так?

— Взял. С какой целью?

— Надо было — и взял, — снова повторил Боря.

В этом духе они проговорили еще с полчаса. Поняв, что у парня ничего не выяснишь, кроме этих общих, ничего не значащих, с готовностью произносимых признаний, Анастасия Ивановна решила отпустить его. Она протянула ему протокол.

— Распишись вот здесь, — попросила она.

— Вот здесь? — переспросил Боря и, взяв карандаш, вывел свою фамилию.

— Можешь идти.

— Что? — не понял он.

— Иди, — повторила Анастасия Ивановна.

— Куда? — впервые с искренним удивлением спросил Боря.

— Как куда? — не поняла его вопроса Анастасия Ивановна. — Куда тебе надо. Домой.

— А разве вы меня не арестуете?

— Нет, — сухо ответила Анастасия Ивановна. — Иди. Если нужно будет, я дам тебе знать.

Боря постоял еще немного в нерешительности, окинул взглядом комнату, посмотрел на продолжавшую что-то писать Анастасию Ивановну, повернулся и вышел. Протяжно скрипнула за ним дверь.

Он даже не взглянул на меня, хотя, конечно, давно заметил, что я шла за ним. Видно, в душе у него творилось такое, что было не до меня. Вскоре из комнаты вышел и Василий Степанович. Он нес свой чемодан.

Меня Анастасия Ивановна отпустила очень быстро. Я ведь и вовсе ничего не знала. Только твердила, что Боря хороший парень и не мог сделать ничего дурного. К тому же я и сама торопилась. Мне хотелось догнать Борю.

На улице все так же ярко светило солнце, звенела весенняя капель и падали с крыш последние сосульки, разбиваясь на кусочки. Боря с портфелем медленно шел по тротуару и не сталкивался с прохожими только потому, что все предусмотрительно обходили его. В руке уже не было чемодана, но он горбился, будто тяжесть давила на плечи и клонила к земле.

Куда он сейчас пойдет? Я пыталась ответить на этот вопрос за него. Где его ждут? И где ему обрадуются? В школе? Там уже никого нет. Но и завтра многие там только удивятся его появлению и будут обходить его стороной. К Беловым он сам не пойдет. Василий Степанович и на порог не пустит. Мария Сергеевна замахает в испуге руками: дескать, не время, не до тебя. Тамару он не захочет видеть. Ему стыдно перед ней. Дома, конечно, ждет мать. Но сможет ли она его понять? Она не станет его упрекать или ругать. Но будет тайно вздыхать. А это еще хуже.

Вскоре я заметила, что он идет по кругу. Улочками, переулочками — и опять выходит к тому же месту, откуда начал свой путь. Один круг, другой, и снова — около отделения милиции.

— Ты к кому, мальчик? — спросил дежурный.

— К вам.

— Чем могу быть полезен?

Боря приблизился к нему.

— Я так не могу, — сказал он.

— Чего, чего? — не понял дежурный.