Подростки

Игорь позвонил в отдел. И тут произошло для Игоря несколько непредвиденное: трубку взял отец Али. Игорь не мог ошибиться и положил трубку.

Что делать, раздумывал Игорь. Называть себя или не называть? Может, явиться лично? Семен Аркадьевич снимает где-то в центре города комнату. Живет один. Работает, значит, в отделе негабаритных перевозок. Что ж, министерство. Достиг, чего хотел.

Игорь снова набрал номер:

— Говорит Игорь Вандышев. Я звоню по поручению…

— Я прошу вас, — перебил тихо Семен Аркадьевич. — Я должен объяснить ей и вам, что я не ушел ни от какой, как бы вам сказать, моральной ответственности… — он помолчал, — в отношении гибели вашего брата. Я как инженер по технике безопасности…

— Я знаю. Хотите, я объясню это Але? — не без удивления для самого себя предложил Игорь.

— Вы? Сами?

— Не верите?

— Игорь… — Это, пожалуй, впервые Алин отец назвал его по имени. Обычно он никак его не называл. — Сделайте не только для меня… для моей семьи.

— Хорошо.

И они положили трубки. Такой вот разговор, так вот странно повернувшийся.

Игорь поговорил с Алей. Надо отдать должное Але.

Она вдруг задала вопрос:

— Он тебя попросил?

— Я сам.

Аля взглянула на него долгим внимательным взглядом.

— Ты что же, с ним виделся?

— Разговаривал по телефону.

— И ты сам предложил поговорить?

— Сам, Аля.

— Ты по-прежнему его презираешь? Так ведь, Игорь?

— Ты этого не хочешь?

— Не знаю.

— Любишь его?

— Не знаю. Но я думаю о нем.

— И он думает о тебе.

Больше в тот день они ничего не сказали на эту тему.

На другой день после отъезда Чеботарева Беседин сказал:

— Надо смотаться на природу, передохнуть от локомотивной суматохи, проведать растительный и животный мир.

Бронислава сказала:

— Можно послезавтра, в субботу. Слушайте, приезжайте ко мне в гости в Теплый стан. За порогом дома лес, растительный мир.

— А животный мир? — спросил Игорь.

— А ты, птенчик мой, готовься к экзаменам в школе, находясь при этом в собственном доме, — сказал Беседин. — Вот такие пироги, дяденька.

— Бронислава, ты замотала новоселье! — воскликнул Галаншин.

— Из центра города, с Большой Грузинской, переехать в Теплый стан и по этому поводу еще праздновать?

— Праздновать надо по любому поводу и без повода, — заметил Галаншин.

— Какие могут быть сомнения, — потирая ладони, произнес Беседин. — В субботу гребем через Бенгальский залив и Охотское море в Теплый стан. Предварительно мы с Галаншиным смотаемся в магазин, цапнем кусок снеди.

— В «Дары природы», — ввернул Игорь.

— Не исключено. — И Беседин угрожающе покачал своим большим животом и даже похлопал по нему руками.

Казалось, все забыли о СЛОКе, о Чеботареве и уж, конечно, об Игоре. Игорь подумал, что он действительно путается в лаборатории под ногами. С ним забавляются, но от забав люди иногда устают. Наскучивают забавы. Игорь воспринял слова Беседина о том, чтобы он сидел в собственном доме, как обиду. Люди хотят отдохнуть, а тут им ребенок навязывается. Если им сейчас СЛОК не нужен, то Игорю и подавно.

— Ну и черт с вами! — крикнул Игорь и выбежал из комнаты.

Чеботарев вернулся в понедельник. Немедленно собрал сотрудников. Испытания могли начаться под личную ответственность начальника дороги. Начальник дороги согласился. При этом Чеботарев сказал:

— Восхитительный факт сам по себе!

Теперь должна была вступить в силу договоренность с начальником негабаритных перевозок, чтобы доставить СЛОК к месту испытаний. И тогда — или победа и победителей не судят, или…

— Вот так, ученые. Это лирическая преамбула. Практически — снимемся и уведем СЛОК незаметно. На линии испытаний имеются две кривые, но есть и прямой участок. Линию укрепят. Нам хотят помочь путейцы.

— А как мы снимемся, чтобы никто не знал? — спросила Бронислава.

— Исчезнем в предутреннем тумане.

— В мокасинах, — сказал Чеботарев торжественно.

— Клянусь! — поднял палец Галаншин.

— Клянемся! — подняли мизинцы Чеботарев и Беседин.

— Клянемся! — подняли мизинцы все остальные.

Игорь тоже поднял. Он опять забыл о всяких своих обидах.

— А Прекрасная Елена? Директор?

— Беру на себя, — сказал Борис Андреевич.

— Лейкопластырь, — предложил Беседин строго, без улыбки. — Вдоль рта каждому. И шпагатом к батарее.

— Годится, — сказал Чеботарев.

Игорь подумал — и правда годится. Особенно в отношении Прекрасной Елены.

— Следы засыплем табаком.

— Зальем авиационным керосином, — сказал Га-ланшин.

— Угон поезда! — рявкнул Беседин.

— Чарующе чудовищно! — воскликнул Чеботарев и забросил в рот «Театральную».

Потом Борис Андреевич объяснял детали предстоящего испытания. Его выслушали уже без шуток. Оставалось связаться с КБ по авиационной технике, чтобы выделили на испытания механика по двигателям, и самим определить состав выездной бригады.

Перед Игорем стоял СЛОК. Его только что вывел из заводского цеха толкач-мотовоз. Над лобовыми стеклами — пилон с турбореактивными двигателями. Локомотив закрыт обтекателями почти до самых рельсов. Колес не видно. Фары и габаритные огни глубоко убраны в корпус, и над ними торчат пластиковые острые конусы, будто головки маленьких ракет.