Подруга дочери. Заключение

– М-да. Хорошо или плохо, но эту тему мы не поднимаем никогда. Она предала не только меня, но и дочь. А ведь у нас был особенный брак. Как ты знаешь, у меня особые вкусы в сексе, и моя жена, как мне казалось, с радостью и удовольствием их разделяла. Мне даже казалось, что у нас был гармоничный и крайне счастливый брак. Ей тоже все нравилось, но, видимо, она хотела чего-то большего. В общем, однажды я решил сделать сюрприз собственной супруге и вернулся пораньше из командировки.

Филипп отстранился, глядя куда-то вдаль мимо меня.

– Зашел без стука и… увидел мою жену в позе кренделя. И член ее инструктора по йоге в ее заднице. Я взревновал? Возможно. Скорее всего. Да я просто обезумел от бешенства. А она смотрела на меня так, словно ждала скандала. Она очень его хотела. Орала, что я люблю только свою работу, что она для меня лишь вещь… Мне было плевать. Как ты знаешь, главное мое правило – не делиться. И я не делюсь. К тому же моя дочь, моя трехлетняя дочь спала наверху, пока ее мать… В общем, я вытащил эту блядь из дома в чем она была, и закрыл дверь. Ну а следом вышвырнул немного помятого инструктора, который чуть было не обделался по дороге. Все твердил, что это был массаж, а я не понял. Ага, как же! Массаж задницы моей жены чужим членом? Нет уж, увольте от такого сервиса.

Филипп на мгновение сжал зубы, задышал тяжело, вена прорезала лоб, морщинки собрались вокруг глаз. Ни капли слащавости, жесткое, но какое красивое лицо! Такие мужчины легко решают все за других, кому-то это может не понравиться. Но его жену мне почему-то совсем не жалко.

Ему больно до сих пор от ее измены, а ведь прошло немало лет. Его дочь все еще видит во всех женщинах обманщиц.

Я все молчала, удивленная, что он поделился со мной подобным. Не уверена, что ему было легко это рассказать хоть кому-то. Может быть, я что-то значу для него?

Он продолжил.

– Может, это и жестоко, но я рад, что в итоге она свалила за границу с другим своим тренером, потом они разбежались, а больше она знать о себе не давала. Но для Лизы так даже лучше. Теперь не пишет, не звонит, не спрашивает как дела у Лизы. Конечно, дочь – вылитая я, но… Хотя, знаешь, это и к лучшему. Умерла так умерла.

Я ненавижу его жену, просто ненавижу! И за Лизу – особенно обидно.

– А откуда взялась эта твоя одержимость дорогими автомобилями? – спросила я тихо. Пусть лучше отвлечется сейчас.

Я прикусываю нижнюю губу, и его взгляд касается моего рта. Жесткие складки заглаживаются, лицо преображается. Он наклоняется пососать мою нижнюю губу. Потом поднимает лицо, улыбается. Вернее, скалится так, как, должно быть, улыбается белая акула перед тем, как раскусить пополам глупую неудачливую жертву.

– Назло ей. Не знаю, каким местом она думала, обманывая меня. Вернее, знаю, каким местом, и там точно нет ни капли мозгов. Я не изменяю сам, но и не терплю обмана, так что она ушла ни с чем. Это было пунктом в нашем брачном договоре – если кто-то из нас обманывает, то остается ни с чем. Уходит в чем застукан, понимаешь?

Филипп рассмеялся.

– Смешно, мы написали брачный договор на салфетке в кафе. Видимо, она посчитала, что он будет признан недействительным и она оттяпает приличную часть моего состояния. Но нет, не зря я возглавляю юридическую фирму и держу когорту адвокатов. Они разделали ее под орех, она даже расплакалась на суде и сказала, что у меня нет ни сердца, ни совести. Что же, она права. А быструю езду обожали мы оба. Вначале, когда были бедны, как церковные мыши, мы составили список тех машин, что купим, когда разбогатеем. И теперь каждый год я покупаю машину из того списка наших желаний, чтобы просто позлить бывшую.  Что, похож на волка? Или я должен быть более… мягок?

Филипп ощутимо кусает меня за шею, и мой живот сжимается, когда он одновременно резко сжимает мои ягодицы, заставляя игрушку внутри шевелиться в моей заднице.

Ощущение странное, но внизу живота внезапно растекается тепло. Я склоняю перед ним голову, и он целует меня в затылок. Черт, никогда не думала, что затылок тоже так чувствителен на прикосновения Филиппа!

– Да, господин Крутой, надо признать, это никак нельзя назвать милым обращением, – подбиваю я его, поворачивая голову вбок, вновь открывая шею, предоставляя ему полный контроль надо мной и моим телом.

– Я никогда не утверждал, что я хороший человек, моя девочка.

Поворачиваю голову, чтобы увидеть Филиппа. Его взгляд… тяжелый, полный неприкрытого желания. И мне не страшно, даже если там, на дне его взгляда прячутся все его демоны.

Время разговоров закончилось. Его грудь прижимается к моей груди так сильно, что я плечами прижимаюсь к теплой мокрой стенке бассейна. Потом он немного отпускает меня, удерживая лишь собственными бедрами. Его руки скользят по моей груди, жадно сжимают соски, сильно выкручивают их. Я выдыхаю, пережидая тот миг, когда боль переходит в нестерпимое наслаждение.

Но до финиша еще далеко. Его рот вновь скользит по моей ключице, ладони мнут грудь все сильнее. Его зубы наверняка оставляют отпечатки на моей коже, так жадно он прикусывает мое тело.