Подруга мента

— На что угодно. Это зависит от вещества, которое они переправляют.

— Бывают ли у вашего отдела неудачи, провалы?

— Последние пять лет не случалось. Но меня смущает направленность ваших вопросов.

— Не смущайтесь, коль уж вышли к журналистам. Вам бы как-то связать свое выступление с проблемами объединения молодежных клубов, которое вас пригласило. А то завтра мы все в одних и тех же выражениях воспоем ваши достижения, перечислим килограммы сожженного зелья. Послезавтра же оплачем рост количества и омоложение наркозависимых. Полагаю, тогда нам всем будет стыдно.

— Еще раз не понял.

Ничего, зайчик, зато журналистская братия поняла. Отползай, Полина, они и без твоего участия справятся.

— Подумаю над формулировкой, — сдалась я.

Он перевел дух. Рано. Потому что встал, насладившись последним глотком лимонада, понравившийся мне мальчик:

— Если бы меня задержали с дозой на один-два приема, какой суммой я мог бы решить дело в свою пользу? У меня есть факты…

А дальше так и посыпалось:

— Вы обвиняете в быстром распространении наркотических веществ несовершенные границы. Вы против нынешнего курса? Вы за железный занавес между нами и бывшими союзными республиками?..

— Моего младшего брата задержали на дискотеке в компании шестерых приятелей. Анашу нашли у одного, но зверски избили всех…

Вот так надо работать на пресс-конференциях. Я тихонько выбралась из зала.

Крайнев дремал в машине за углом.

— Так скоро?

— Долго ли умеючи. Там подполковник Самойлов потеет. Поехали по редакциям.

Валерий молодец. При упоминании недруга зубами скрипнул, но от комментариев воздержался.

В первой редакции все прошло гладко. Во второй же…

Главный редактор пребывал, что называется, в разобранном виде. Еще бы! Вик подозревал его в убийстве, а тот факт, что дочери почти двадцать, не учел. Если отчим откажется ее содержать после смерти Лизы, придется предъявлять девицу молодой жене. Предоставлять кров. Делиться доходами, которые малы. Я не злорадствую, просто нахлебалась чайку реальности с экономикой вместо сахара. Полковник сам говорил, что мертвые оставляют в наследство живым сплошные проблемы. В общем, облегчить участь главного я могла, лишь помогая ему в газете. Рекламу какую-нибудь провернуть бесплатно в случае крайней нужды. Статью набросать без гонорара.

— Полина, пойдемте в кабинет Лизы, — позвал он.

Лучше бы три статьи попросил. Хотя пора мне уже посуше делаться, иначе разорюсь на благотворительности. В помещение, из которого выветрилась скорбь, он пропустил меня первой. Но я остановилась у входа, пусть устроится где-нибудь. Пока он протискивался за бухгалтершин стол, я обозревала стеллаж, стоящий возле двери. И вдруг с высоты своего роста и каблуков узрела окурок. Он прятался на полке вровень с моей шеей, между подшивкой за прошлый год и стенкой, почти сливаясь с ней цветом фильтра. Окурок здесь? В вотчине адептов здорового образа жизни? Да, стоит начальнице оказаться на небесах, как подчиненные принимаются потакать пришлым курильщикам. Я схватила двумя пальцами кусок сигареты и сунула в карман. Повод зайти к Вику. Дескать, исправляю твои ошибки, а могла бы ведь скрыть вещественное доказательство. Без Измайлова мне уже было плохо. А тем временем редактора понесло по ухабам невнятицы. Я никак не уразумевала, чего ему надо. Наконец он вырвался из замкнутого круга:

— Повторюсь, Полина, издание живо. Я сейчас в какой-то мере заменяю Лизу, но чувствую некоторую свою некомпетентность в коммерческих тонкостях. Поэтому решил, что куратор нашей газеты, ее спонсор и друг поучаствует в разговоре. Вы с ним, кажется, знакомы.

Все вышеупомянутое в мужском обличье вплыло из коридора. Я вынуждена была отмести «кажется» и напрячься.

— Здравствуйте, Полина Аркадьевна.

— Добрый день, Валентин Петрович.

— Слышал о несчастье с вашим супругом. Сочувствую.

— Благодарю. Врачи уверяют, что надежд на лучшее сегодня гораздо больше, чем вчера.

— Вы в состоянии обсуждать дела?

Боже, какая предупредительность. Еще бы каплю шарма, и я растаю. Итак, вот он — крыша рекламной газеты и любовник Лизы. В таком случае мне придется отпустить ему грех грубой проверки меня, автора, на трепливость о заказчиках. Остальное как было белибердой, так и осталось. Незачем ему было душить Лизу. Спокойно, Полина, выясни, что ему требуется, потом выводами балуйся.

— В состоянии, Валентин Петрович.

— Тогда займемся…

Сначала я подумала, что у меня проявляется какой-то подло скрывавшийся дефект слуха. Валентин Петрович заявил, что собирается воплотить последний замысел Лизы и поведать читателям потрясающую историю о родниковой воде. Он сулил мне сколько угодно места. Он соблазнял меня подборкой материалов обо всем, что можно пить. Он обещал двойную оплату.

Главный редактор, похоже, не верил своим ушам. При упоминании денег он дернулся и позеленел. Только тогда я сообразила, что шла сюда в субботу растолковать хитрость Шевелева. Лизе действительно хотелось опубликовать его сенсационную быль, но быль-то оказалась сказкой. И делиться ею Алексей отказался, оставил до другого случая. Так что я их огорчила: