Подруга мента

— Неужели тебе приятно так ужираться день за днем, неделями, — негодовала я. — Того, с кем я встречаюсь, зовут Валентином Петровичем. Теперь отправляйся домой и проспись.

Мне было крайне трудно сосредоточиться на Сергее и подавлять экзальтацию в голосе. Надо отдать должное Балкову, в образе ревнивого алкаша он был более органичен.

— Ладно, отчаливаю, — сказал он, зевнул и поплелся прочь.

Даже штампа икоты избежал, поклонник Мельпомены.

Амбалы подгребли ко мне и отборно вежливыми словами растолковали, что Валентин Петрович задерживается на совещании и просит покорно пожаловать к нему в офис. Я изобразила доверие, дружелюбие и готовность посетить теперь уже без сомнения их хозяина.

— Попались! — кровожадно вскрикнул подкравшийся к ним сзади Балков. — Кто из вас Валентин, а кто Петрович? Петровичу первому рожу набью.

— Не обращайте на него внимания, он просто пьяный бузотер.

— Я Робин Гуд, — звонко возвестил Сергей и полез драться.

— Минутку, девушка, — объявил о предполагаемом сроке победы один из качков.

Однако возились они втроем не меньше четырех. На пятой подоспел наряд милиции и повязал всех за нарушение общественного спокойствия.

— Вы только и можете, что мешать мужчине в честном бою завоевать спутницу жизни, а в стране процветают инфляция, коррупция и казнокрадство! — обличал коллег расшалившийся Сергей.

Ребята крепились и матюгали его, сохраняя серьезность.

Я поспешила через проходной двор на параллельную улицу. Телефон-автомат попался какой-то нерадивый: трубка не сдергивалась с рычага, кнопки заклинивало, жетон вовремя не провалился. Я в сердцах треснула пасынка научно-технической революции кулаком. Со стороны, наверное, казалось, что автомат — вражеский шпион и я пытками выколачиваю из него сведения о танках, самолетах и живой силе. Наконец он сдался и связал меня с конторой Валентина Петровича. Там его не было. Он протирал штаны в домашнем кресле.

— Слушай, ты, мразь, — оторвалась я, — твоих кретинов забрали в ментовку. Сами виноваты, затеяли потасовку с парнем, который ко мне клеился.

— Клеился? — недоуменно переспросил Валентин Петрович.

— Да. Я, вероятно, забыла поставить тебя в известность, что необычайно привлекательна. И, надеюсь, найду богатого и умного мужика, который поведет себя порядочно.

— Подожди, — психанул он.

— Я уезжаю из города недельки на две. Желаю успехов в самостоятельной деятельности.

Трубка воссоединилась с рычагом, а моя талия — с ладонями Измайлова. Он повлек меня к машине, приговаривая:

— Умница, Поленька, отлично с Балковым потрудились. А на звонке ты почему-то начала срываться.

— Не начала, а сорвалась, — захлюпала я носом. — Вик, когда я узнала типа, чуть не застрелившего Бориса, вдруг совершенно забыла про парик, косметику, надвинутую на лоб шляпу. И перепугалась до смерти. Потом взяла себя в руки, но почувствовала животную ненависть. Хотелось схватить его за горло и спросить, почему он такой. Сколько ему платят за измывательства над людьми?

— Юрьев возьмет не только за горло и все выяснит. А ты отдохнешь. Я вернусь пораньше, поужинаем, расслабимся, вариабельно так, — увещевал педагогически подкованный полковник.

— Ничего, Вик, я уже в форме.

— Ты быстро восстанавливаешься, детка, это факт. У меня полежишь?

— Нет, у себя. Там Котька, он колыбельные вымурлыкивает медитативные и присыпает даже неуемного Севку.

— Я тоже по Севе соскучился, — кивнул Измайлов.

И я успокоилась. Всего-то и признал, что думал о моем сыне. Всего-то, но как это важно. Однако Измайлов своеобразен. Поняв, что поразил цель фразой, он закрепил результат, стиснув мое колено, и освободил его лишь возле подъезда с самокритикой:

— Предположить не мог, что способен полюбить женщину с такими худыми острыми коленками.

— Вот собралась уже было восхититься твоим виртуозным вождением одной левой, но не стану. Потому что ноги — не худшее во мне.

— Чуть-чуть бы попышнее, — гурманисто заказал Вик.

— Ищи себе толстушку.

— Некогда, родная. Я за то, чтобы тебя откормить.

Он откормит! Я таскаю продукты на два дома, я готовлю…

Когда, чмокнув меня на пороге, Измайлов спускался по лестнице, я приоткрыла дверь и выглянула. Вик перестал контролировать мимические мышцы и взгляд. Мрачный и мудрый мужчина. Отвлек меня от происшествия в кафешке, настроил на материнско-женский лад, а свои проблемы унес в себе. Потрясающе, даже в собственную квартиру не зашел, сразу на улицу. Почему в моих поступках сквозит идиотизм? Мне бы в мысли его, спасительный, мне бы не понять стараний Измайлова, мне бы поверить, что сейчас его волнует диаметр моих коленок. Я была бы абсолютно счастлива. А так… Для бывшего мужа я являлась тем же, что коттедж, машина, костюм. По мне его встречали в обществе. Провожали же, разумеется, по суммам сделок. Но я постоянно присутствовала в бытии его партнеров. Однажды мы курили на балконе и подслушали диалог семейной пары в комнате.

— Купи мне такую же шубу, как у Полины, — канючила жена.

— Похудей до ее размера, и твоя на тебе будет смотреться, — отбил атаку муж.

Как-то нам вслед со вздохом бросили: