Подруга моей дочери

Соня стонет, закрывая глаза, и снова трется об меня попкой. Я медленно расстегиваю пуговицу на ее джинсах и открываю молнию. Соня следит за моими действиями, но когда моя рука оказывается в ее трусиках, опускает голову, выдавая очередной стон. Я глажу клитор, провожу пальцами между ее ног и понимаю, что девушка готова, причем уже давно.

Трется о мои пальцы, тяжело дыша, и я погружаю в нее сразу два. Она стонет, откидывая голову назад, но тут же начинает двигаться. Это сводит с ума, чертова скромница Соня, вот ты какая на самом деле. Страстная, безудержная, открытая.

Выхожу из нее и резко стягиваю джинсы вместе с трусиками. Соня переступает через одежду, оставаясь передо мной абсолютно обнаженной. Красивая, желанная.

Прижимаю ее к себе и шепчу на ухо:

— Попроси.

Она тяжело выдыхает, но молчит, а я, приспустив свои джинсы вместе с боксерами, начинаю водить членом у нее между ног. Соня постанывает, подаваясь навстречу, но я не вхожу, только дразню ее.

— Скажи, что хочешь меня, — шепчу на ухо. И Соня, облизнув губы, говорит:

— Хочу, хочу тебя. Хочу так, как никогда не хотела.

Она смотрит мне в глаза через зеркало, и в этом ее взгляде, таком прямом и откровенном, столько всего, что я теряю контроль. Стягиваю с себя одежду, развернув, подхватываю Соню и несу в комнату. Я тоже хочу ее, хочу так, что просто перестаю соображать.

Я не замечаю, как проходит несколько дней. Мы оба, словно сговорившись, обходим острые углы, сглаживаем, выбирая нейтральные темы. И если честно, это оказывается не так уж и сложно. С Соней в принципе легко, а уж когда мы оказываемся в горизонтальной плоскости…

А еще она интересный собеседник, начитанная, умная, и правда, прекрасно готовит. Днем мне приходится уезжать по делам, а когда она работает в ночь, я прямо бешусь, потому что надо ехать ночевать домой. Так и тянет уволить ее и запереть в квартире. Ну вместе с собой, разумеется.

Маринка то ли поняла, что ловить нечего, то ли заскучала в ожидании меня, но таки смылась в свою гостиницу. Так что никто не мешает мне наслаждаться одиночеством в ожидании утра. Дочь даже не интересуется, куда я срываюсь в шесть утра, хотя она спит в это время, так что не знает, во сколько ее отец сваливает из дома.

Я сам себя не узнаю, как пацан, мчусь на съемную квартиру, захожу за продуктами и кофе, а потом принимаю в объятья Соню. И объятья заканчиваются каждый раз одним и тем же — крышесносным сексом.

Я доедаю обед, поглядывая на часы. Опять, кажется, опоздаю на встречу. Соня стоит у плиты в одной моей футболке, и этого вполне достаточно, чтобы мысли о работе уплыли в сторону. Мать вашу, ну что творится?

Отставив пустую тарелку, жестом зову ее к себе. Соня, смущенно улыбнувшись, подходит, я усаживаю ее сверху и начинаю целовать.

— Вкусно? — спрашивает она сквозь поцелуй.

— Ты сейчас про что? — отвечаю так же, наблюдая, как она краснеет.

— Антон…

— Соня, — улыбаюсь, разглядывая ее, и тут звонит телефон. Да и черт бы с ним, но Соня встает.

— Надо ответить, вдруг что-то срочное.

Я только глаза закатываю, права Женька, ну в кого она такая правильная?

Прохожу в комнату, взяв телефон, хмурюсь. Лиля. Немного подумав, сбрасываю и быстро набираю:

«Перезвоню через десять минут».

Убрав телефон в карман, поднимаю голову и натыкаюсь на Сонин взгляд.

— Все в порядке? — смотрит она на меня как будто встревоженно.

— Да, — улыбаюсь ей и, подойдя, целую в висок, — побегу.

На пороге мы еще целуемся, но мысли мои уже текут в другом направлении. Соня, словно поняв это, отстраняется, но ничего не говорит, словно ждет слов от меня. Но я только еще раз улыбаюсь и ухожу. Быстро спускаюсь по лестнице, гадая, какого черта происходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лиля мне никогда не звонила. Обычно только писала, и то крайне редко. Уже садясь в машину, вспоминаю про Соню и, высунувшись обратно, машу ей рукой. Она делает ответный жест, а я быстро уезжаю со двора. Набрав Лилю, слушаю гудки, и когда она снимает трубку, интересуюсь:

— Ты чего звонила? Что-то случилось?

— Случилось? — она вроде как усмехается, но мне слышится напряжение в голосе. — Нет… Нет. Я просто… Просто хотела извиниться.

Я по инерции даю по тормозам, чем пугаю проезжающих мимо автомобилистов. Лиля извиняется? Что, на завтра объявили конец света?

— Извиниться за что? — все же интересуюсь.

— В последнюю нашу встречу я вела себя неправильно. Не хочу, чтобы между нами висели эти обиды, когда я снова приеду.

Я невольно усмехаюсь.

— Лиль, нет никаких обид. Я тебе все сказал: мне такие отношения нахуй не нужны.

— А если я приеду насовсем? — вдруг говорит она, и я на мгновенье теряюсь.

Потому что, если честно, давно уже перестал верить в подобный расклад. Но потом понимаю: это очередной ее ход. Запудрит мне мозг, наобещает небылиц, и снова кинет. Любительница сидеть на двух стульях.

— Ты приедь сначала, — хмыкаю в ответ. Возникает пауза, а потом Лиля говорит:

— Я тебя поняла, Антон. Пока.