Подруги и друзья (СИ)

— Да ладно, чего ты? Всё будет хорошо, — несмело прошептала Торопова.

— Как? Что тут может быть хорошего?

Тяжело вздохнула. Тягучая тишина — и решилась на слова Машка:

— Позвони ему. У вас еще может всё наладиться.

Ошарашенная, уставилась я на нее:

— А как же ты?

— Ну не с ребенком же мне тягаться? Как-то переживу.

Потираю от перенапряжения глаза:

— И что я ему скажу? Черт… Почему всё так?! — вновь вперилась в Марию.

— Ну… Что уж есть, Дин. Ты только подумай: у тебя будет ребенок, скоро станешь мамой. Представляешь?

Кисло улыбнулась я.

— Да ладно тебе, — захохотала вдруг Маша, как раньше: искренне и добросердечно. Ударила меня дружески, слегка в плечо. — Не вешай нос, подруга. Нас ждут шикарные приключения: ты будешь мамой, а я — крестной. Всё идеально. Ну? Ты че, ревешь? Блин, реально. Ди-ина! Хватит, не вздумай! Теперь тебе нельзя реветь! Не реви я сказала, не реви!

Забавно скривилась Торопова, отчего я тут же не выдержала и рассмеялась идиотически.

— Ой, отвали! — оттолкнула я ее от себя, пресекая шаловливые попытки меня обнять.

— Да не реви, говорю! А то выпорю! Не реви! Всё наладится!

* * *

На звонок не ответил.

Дома его не было.

На работе сказали, что уехал в главный офис. Но одного из парней я знала — был тогда на вечеринке, на даче. Он-то мне и помог, дав адрес.

Сесть в автобус и направиться по новому адресу.

* * *

Внутри все сжимается, выворачивается, рвется на части. До дрожи, до липкого пота — страх съедает заживо.

Я уже на грани истерики. Откровенного, финишного нервного срыва.

Как всё сказать? С чего начать? Как отреагирует? А, может, у него уже кто-то есть?

И что делать с тем, что если он, и вправду, пока за мной ухлестывал, бегал по бабам?

Не знаю, я уже ничего не знаю.

Но сказать новость должна. Должна… наверное.

У самих дверей столкнулись, но даже не заметил. На ходу читал какие-то документы, перебирал бумажки.

— Дима… — несмело позвала я. Не отреагировал. Пошел дальше, на парковку к машине. Еще громче: — ДИМА!

Обмер, резкий разворот, по сторонам — и уткнулся взглядом в мои глаза.

Удивление расплылось по его лицу.

Но ни радости, ни злости не выказал.

Волнение.

Его… мое.

Шаги ближе. Застыл рядом:

— Да?

— Привет.

— Привет…

Молчим. Метания взоров от губ к глазам, и так по кругу. В душе скребут кошки. Язвит боль разлуки. Раны вновь вскрылись — и стало до жути страшно и невыносимо больно…

— Мне надо с тобой поговорить, — решаюсь первая на слова.

— Сейчас? Прямо сейчас? — уточнил.

— Если тебе не сложно, и не сильно занят.

Быстрый взгляд на бумаги, на часы. На меня.

Прожевал эмоции:

— Если не очень долго, а так давай вечером. Я свободен… если что, и если тебе удобно будет.

— Я…

— Ну? — не выдерживает.

— Может, отойдем с дороги? В сквер, — несмело я.

Замялся. Но секунды — и:

— Хорошо.

Прошелся вперед. Торопливо и я за ним.

Присела на каменную ограду, не имея уже сил так долго стоять на ногах.

Последовал примеру — присел рядом:

— Что случилось?

Еще один глубокий вдох, прогоняя страх, и как на духу (и будь что будет; поверит или нет):

— Я беременна. От тебя.

Замер, не дыша.

— Что молчишь? — не выдержала я. — Скажи хоть что-нибудь.

— Ты же его оставишь?

Дернулась от вопроса, тяжело сглотнула. Уставилась на Шарлая:

— Да. Да, конечно…

Усмехнулся… рассмеялся вдруг счастливо, стер с лица эмоции и устремил взор на меня:

— Я предполагал, что такое может случиться. Вернее, — замер, взвешивая за и против, — вернее, надеялся…

— Что? — удивленно вырвалось из меня.

— Ну, мы же уже не дети. Знаем, как это все делается. Верно?

Обомлела я от прозрения.

— По крайней мере, — продолжил, — с моей стороны… все было для этого сделано. Тем более, что это у нас было в тот день не один раз.

— Д-дима, ты сейчас шутишь? — в ужасе вперилась я в его глаза.

— Нет, — вполне серьезно, отчеканил правду. — Я не балбес. И сколько у меня было баб, я всегда был осторожен. А с тобой — это осознанно. И ты можешь меня ненавидеть, но только так из наших с тобой отношений можно было бы выщемить эту гребанную Торопову. Разве я не прав? Только так.

Закачала в шоке и негодовании головой.

— Ты не рада? Не рада, тому что произошло? Да? — скривился болезненно Шарлай.

— Дурак ты, — утопила, спрятала лицо в ладонях. — Ох, и дурак…

Молчим…

Минуты жуткой, пугающей тишины, и наконец-то нашла силы посмотреть на него:

— Как я могу быть не рада, если я любила… и до сих пор люблю тебя всем сердцем?

Заулыбался, заусмехался радостно Димка. Притянул к себе, поцелуй в макушку.

Замерли в неудобных, но таких приятных, объятиях.

— Ну что, когда в ЗАГС?

— Что? — отдернулась, немного отстранилась я. Глаза в глаза. Размытый фокус. Но все равно вижу — не шутит.

— Ну, не одна же ты его собралась растить?

Нервически рассмеялась я, захлебываясь смущением:

— А ведь могу и согласиться.

— Ну так, когда едем в ЗАГС подавать заявление? — не отступает с затеей.

— Да хоть сейчас, — по-прежнему недоверчиво.

Метнул взор на часы:

— Уже почти семь, наверняка закрылись. — И снова взгляд мне в глаза. Отвечаю тем же: — Но если поторопимся, то, может, и успеем.

— Документы дома, — едва слышно, шепотом. Прозревая уже до конца.