Подруги Высоцкого

(Отчего-то вспомнилось: Высоцкий, отвечая на вопрос о любимом скульпторе и скульптуре, сказал: «Роден, «Мыслитель». У Владимира Семеновича самого случались мгновения, когда он, вне зависимости от ситуации, обстоятельств, мог также неожиданно, ни с того, ни с сего, даже не окончив фразы, не завершив мысль, на полуслове вдруг уйти, улетучиться куда-то в свой мир, «захлопнуть дверь», переселив себя в совершенно иное, неведомое и невидимое другими место, застыть, но, увидев или поняв то, что его внезапно встревожило или задело, так же стремительно прервать свое «путешествие» и тут же, как ни в чем не бывало, вернуться, включиться в разговор и, отхлебнув из чашки успевшего остыть чая, заметить:

– И все же, Ваня, насчет Саши Черного ты не прав… Он ведь как писал? «Ах, милый Николай Васильич Гоголь!// Как хорошо, что ты не можешь встать…»).

Фильм «Ты и я» критика сочла путаным и непонятным. Что говорить, даже близкие друзья говорили о неудаче Шепитько. Но вот ведь странность, на Венецианском фестивале в 1972 году жюри присудило этой картине приз «Серебряный лев». В тот же вечер и на той же сцене легендарного оперного театра «Ла Фениче» такой же «Лев» был вручен сэру Чарльзу Спенсеру Чаплину.

Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал, —
Меня, должно быть, ловко разыграли.
Крючки носов и до ушей оскал —
Как на венецианском карнавале! —

так, ерничая, совсем недавно пел Володя Высоцкий, заехавший к ним «на минутку» в гости… Она вспоминала тот вечер и улыбалась.

«Когда мой сын вырастет и захочет узнать, какой я была, он посмотрит «Восхождение» и поймет…»

В следующем году Лариса решила на время оставить кино и родить ребенка. Ей было 35, специалисты-гинекологи мрачно сетовали: не самый лучший возраст для беременности. За несколько месяцев до родов, по рекомендации врачей, ее положили в больницу на сохранение.

Кто мог предположить, что именно там и случится беда? Проходя по коридору, Лариса на мгновение потеряла равновесие, упала и больно ушиблась головой о батарею. Медики диагностировали легкое сотрясение мозга и уложили в койку, предписав строгий постельный режим. При беглом осмотре они не сразу заметили, что, падая, она ко всему прочему умудрилась травмировать еще и позвоночник. Теперь уже понадобилась вытяжка, жесткое ложе и утомительное лечение. Так продолжалось несколько месяцев. А при первой попытке встать она не смогла удержаться на ногах и сделать хотя бы шаг, настолько были атрофированы мышцы.

«Обстоятельствами я была поставлена в такое положение, из которого могла уже и не выйти, – рассказывала она. – В лучшем случае могла выйти из больницы инвалидом. Но могла и погибнуть, потому что ребенка я решила сохранить…»

Элем в те дни вместе со своей съемочной группой был вынужден мотаться по сибирским весям, выбирая натуру для будущей «Агонии». Слава богу, в конце концов ему позволили начать работу над фильмом о Григории Распутине. Оказавшись на малой родине «святого старца, прозорливца и целителя» в селе Покровское, Климов зашел в почтовое отделение, которое располагалось в той самой хибаре, откуда в начале ХХ века Гришка отправлял в «Питрограт» и Царское Село свои глумливые цидулки. На самом обычном бланке Климов написал Ларисе телеграмму в далекую Москву: «Солнце засияет, цветы расцветут, вижу – встанешь и принесешь. Цалую. Грегорий». Смешливая местная телеграфистка покачала головой, но текст передала.

Телеграмма, несмотря на великие препоны, все-таки дошла до адресата. Мама принесла ее в больницу и вручила дочери: «Смотри, какой-то полудурок тебе вот что написал!» Прочтя послание от «Грегория», Лариса захохотала и в тот же день впервые за долгие недели поднялась с постели. Дело помаленьку пошло на поправку.

Семь месяцев, проведенные в больнице, Лариса Шепитько называла путешествием в самое себя: «Эти месяцы сформировали меня как человека… Всем этим я обязана тому больничному заключению, куда не допускался тогда никто, в таком я была состоянии. Я была одна… Я чувственно охватила понятие жизни во всем его объеме, потому что прекрасно понимала, что в каждый следующий день могу с жизнью расстаться. Я готовилась к этому. Готовила себя и как будто готовила ребенка, потому что могло так случиться, что ребенок родится, а я погибну. Я обнаружила, что это путешествие в себя бесконечно интересно, что самый интересный собеседник для меня – это я сама. Это как стихи: «Мне голос был: войди в себя. И я вошел, меня там ждали…»

Навестивший ее давний товарищ мужа, белорусский писатель Алесь Адамович, кроме обычных гостинцев принес с собой голубенькую книжку «Нового мира» с повестью Василя Быкова «Сотников»: «Лариса, прочти обязательно!»