Подруги Высоцкого

Когда прочла, сразу решила: именно то новое свое состояние она сможет выразить, только экранизировав «Сотникова». Это, говорила она себе, вещь обо мне, о моих представлениях, что есть жизнь, что есть смерть, что есть бессмертие… Эту историю можно перенести на экран только как историю про себя. Про человека, который волею судьбы мог быть рожден на 30 лет раньше, который попал в известную всем трагическую ситуацию, прошел все испытания, прополз все эти метры по снегу сам, сам погибал, сам предавал, сам выживал, сам вычислял для себя формулу бессмертия и сам приходил к тем открытиям, к которым пришел Сотников. Картина могла быть только про это.

К ней пришло истинное понимание требования великих мастеров, уверенных, что каждый свой фильм надо ставить как самый последний, прощальный.

Лежа на больничной койке, она думала: «А какой же у меня последний фильм? Мне не хотелось ощущать себя человеком, с уходом которого исчезнет все. Я надеялась, что что-то останется… Каждый раз я предполагала, что самое главное у меня впереди. И вот теперь – досада: вдруг выяснилось, что поставленные мною фильмы – это все, что скажут обо мне. А ведь в том не было полной правды. А тогда я впервые оказалась перед лицом смерти и, как всякий человек, искала свою формулу бессмертия. Хотела думать, что от меня что-то должно остаться». И самое главное: «Когда мой сын вырастет и захочет узнать, какой я была, он посмотрит «Восхождение» – и поймет».

Кто знает, может быть, тогда в ее душе проросли вещие строки любимого Андрея Платонова, который сказал: «Женщина и мужчина – это лица одного существа – человека: ребенок является их общей надеждой. Некому, кроме ребенка, передать человеку свои мечты и стремления; некому отдать для конечного завершения свою великую обрывающуюся жизнь»?..

Когда родился Антон, врачи поражались: у Ларисы оказалось столько молока, что она выкармливала еще четырех детей сразу. А старенькие акушерки шептались между собой, до чего же эта молодая мама похожа на Мадонну…

При появлении Ларисы в Малом Гнездниковском переулке, где, как в засаде, сидел Госкомитет по кинематографии, на нее смотрели как на сумасшедшую. Ведь армейское ГлавПУР (Главное политическое управление армии) уже вполне определенно высказался по поводу повести Быкова: к постановке данная вещь не рекомендуется. Даже прошедший всю войну фронтовик, бывший летчик штурмовой авиации, в мирные времена избравший такую милую профессию, как кинокритик, Ростислав Юренев воспротивился: «Я бы не хотел видеть на экране такой фильм – все в нем мрачно, безысходно, безнадежно. В сценарии все гибельно. Гибельна честная и мужественная прямолинейность Сотникова. Гибельно самоотверженное принятие на себя миссии старосты стариком Петром. Гибельна и борьба за жизнь – кто бы и как бы ни боролся…»

Сценарист Анатолий Гребнев как-то, проходя коридорами мрачного здания Госкино, неожиданно увидел Шепитько, уже несколько часов сидевшую у двери какого-то кабинета в ожидании приема у его хозяина: «Я посмотрел большой фильм, набегался тоже по кабинетам, возвращаюсь, а Лариса все так же сидит и ждет. Я не выдержал, спрашиваю: «Из-за чего ты тут так долго сидишь?» – «Толя, я хочу ставить то, что я хочу. А для этого надо вот так сидеть и ждать…»

Она без устали вышагивала по этим кабинетам, по всевозможным и невозможным инстанциям, твердя про себя: «Если я не сниму эту картину, это будет для меня крахом…»

Объясняла друзьям: «Помимо всего прочего, я не могла бы найти другого материала, в котором сумела бы так передать свой взгляд на жизнь, на смысл жизни… Для многих оказалось неприемлемым то, что этот фильм обрел свою форму в стилистике, близкой к библейским мотивам. Но это моя библия, я впервые в жизни под этой картиной подписываюсь полностью. Отвечаю за каждый миллиметр пленки…»

Когда сценарий был написан, вспоминал драматург Юрий Клепиков, и эти семьдесят страниц уже представлялись мне вполне законченным проектом фильма, Лариса двинулась по нему с карандашом с такой скрупулезностью и изматывающей придирчивостью, с такой изнурительной и дотошной неудовлетворенностью, с такой массой вопросов и замечаний, что я в отчаянии подумал: сценарий не получился! Я не сразу понял, что сотрудничаю с режиссером, имеющим не общеупотребимую, а свою, индивидуальную манеру работы с текстом и сценаристом. И не только со сценаристом».

Далее начался поиск актеров. С Сотниковым Лариса Ефимовна сразу определилась, выбрав на роль юного Бориса Плотникова. А вот с исполнителем роли Иуды-Рыбака пришлось помучиться.

Одной из первых возникла кандидатура Владимира Высоцкого. Они встретились. Лариса раскрыла перед ним свой замысел: