Подружки

— Джина, уверяю тебя, он не был против. Спектакль получился — жаль, что ты не видела: полицейский пытался сохранить строгий и надменный вид, а Гомес лаял на него, пока не охрип…

— Джина! — нервно позвала Лиз из зала. — У нас тут посиделки на парковочной площадке, надеюсь, мы не мешаем тебе говорить по телефону…

— Ширли, мне надо идти. Я позвоню тебе позже.

— Хорошо, но можно мне все-таки занять у тебя денег? Алло? Джина?

Джина повесила трубку, обогнула стол, катя за собой стул, и, усевшись, присоединилась к собравшимся.

— Давайте начинать, — сказала Лиз заскучавшим подчиненным. — Первый вопрос повестки дня — наша новая программа стимулирования роста продаж банковских услуг. Попрошу Джину рассказать о ней подробнее.

В план карьерного роста, составленный Джиной, входило дальнейшее развитие ее лидерских задатков, поэтому Лиз решила, что той полезно иногда провести собрание-другое. В середине дня начальница уже поделилась с Джиной очередной чудо-идеей — выбирать работника месяца. Предложение показалась Джине столь же глупым, как и бесплатные билеты в кино, и она попыталась осторожно указать Лиз на нецелесообразность этого, порекомендовав взамен предоставлять выходные работникам, перевыполнившим план продаж банковских услуг. Джина знала, что большинство служащих готовы на все, чтобы получить дополнительно один-два оплаченных выходных. Как обычно, Лиз проигнорировала предложение Джины, не отступив от своей идеи выбора работника месяца. Мало того, она попросила Джину ознакомить с новой программой всех сотрудников отделения.

— Лиз попросила меня рассказать о ее новой идее, которая должна стимулировать нас и улучшить показатели в плане продаж, — объявила Джина собравшимся. — По мнению Лиз, хороший стимул — это выбор работника месяца из тех сотрудников, кто выполнил или даже перевыполнил индивидуальный план продаж.

Чувствуя себя полной идиоткой, Джина развешивала кипу сложных схем, объясняющих систему подсчетов и критерии выбора работника месяца.

— А что получит работник месяца? — спросил Боб, один из клерков.

Пытаясь изобразить энтузиазм, Джина сообщила:

— Твое имя красиво напишут на табличке «Работник месяца», а фотографию поместят на доску объявлений.

«Уж будь уверен, чертов засранец!»

— И все?

— Боюсь, что да.

И снова очередную идею Лиз встретило полное равнодушие.

— Ребята, это же ваш шанс получить хоть какое-то признание в награду за тяжелый труд. Я позабочусь о том, чтобы господин Туш знал, кто стал очередным работником месяца. — Лиз снова попыталась воодушевить собравшихся, но ответом ей было лишь несколько вежливых кивков.

Обескураженная реакцией подчиненных, Лиз поспешила перейти к следующему вопросу. Сообщив о некоторых готовящихся изменениях банковских ставок и общей политике «Премьер-банка», она решила, что пора дать собравшимся высказаться.

— Есть еще вопросы, которые вы хотите сейчас обсудить? — спросила начальница.

— Да, — сказала вдруг Тамми, никогда прежде не раскрывавшая рта на собраниях. — Кто-то кладет кучи в туалете и не смывает за собой.

— Как — кладет кучи? — переспросила Лиз.

— Ну как — облегчается и оставляет дерьмо в унитазе, не спуская воду.

— Она права, — подтвердила Линда. — Я видела это несколько раз. Отвратительная привычка. А однажды это было прямо на сиденье унитаза.

Другие женщины в зале закивали. Лиз приоткрыла рот в изумлении, словно услышанное было для нее полной неожиданностью, и это убедило Джину в том, что именно сама начальница делает это. Иначе как объяснить то, что все женщины хоть раз да натыкались на оставленные Сумасшедшей Засранкой, как окрестили ее Линда и Джина, маленькие «приятные» пустячки, а вот Лиз — якобы нет?

— Это ужасно. Даже не знаю, как с этим быть.

— А почему она так поступает? — поинтересовался Боб.

— Моя кошка так делает, когда злится, — доверительно сообщила Тамми. — Когда мы надолго оставляем ее одну, она гадит где попало — на диване, на покрывале, которым застлана кровать…

— Хватит, Тамми, — оборвала ее Лиз. — Я повешу в туалете объявление, чтобы люди не забывали спускать воду. Иногда представители других культур не умеют пользоваться туалетом, — добавила она, снисходительно улыбнувшись Джабин, иммигрантке из Ирака.

«Да как ты смеешь!» — подумала Джина, бросив на Лиз гневный взгляд, и громко сказала:

— О, вряд ли дело в этом. Я видела это несколько раз, когда никого из представителей других культур в банке не было.

То, с какой улыбкой Лиз смотрела на Джабин, взорвало Джину, вызвав в ней острую неприязнь к начальнице, и теперь се было не остановить.

— Мы с Линдой сравнивали наши наблюдения и отметили одну закономерность: ты всегда бывала в банке, когда это происходило.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Все ждали реакции Лиз: солжет ли она что-нибудь, отделавшись минимальными потерями, или резко прекратит разговор? Лиз сидела в своем кресле с каменным лицом. Она ничего не ответила — у нее не было слов. Она просто молчала, и в душе Джины почти проснулась жалость к ней. Однако Джина не забыла о том, как только что Лиз бессовестно пыталась свалить вину на Джабин.