Подружки

Ока внимательно прочитала объявления о вновь открывшихся дансингах, где еще не успела побывать. Сейчас, когда ей скоро стукнет тридцать, Шерил все неуютнее чувствовала себя в местных клубах, особенно в тех, где собирались студенты университетов. Сидеть у стойки в окружении пьяных восемнадцатилетних юнцов, подделавших год рождения в удостоверении личности, и видеть, что их вот-вот вырвет с непривычки, уже не казалось Шерил приятным времяпрепровождением.

Месяц назад Шерил с двумя коллегами по работе зашла в «Мистер Дейз». Там к ней подсел молодой человек, с виду студент, и попытался завязать разговор. Шерил не знала, как надо вести себя с детьми, и отвечала ему снисходительно-вежливо. Через несколько минут они уже болтали, как старые друзья. Оказалось, он учится на факультете психологии в Американском университете, который заканчивала сама Шерил, и даже у тех же профессоров. Разговор был милым и оживленным, пока юнец не поинтересовался, в каком году она окончила университет. Шерил не скрыла правду, и мальчик застыл с открытым ртом. Спустя минуту он все же овладел собой и даже отвесил ей комплимент, заметив, как хорошо она сохранилась. Затем этот представитель белой расы галантно добавил, что, по слухам, темнокожие стареют не так быстро, как белые, и Шерил тому ЖИЕОС доказательство. Уязвленная Шерил почувствовала себя древней старухой, но отшутилась, сказав, что с ног до головы мажется кремом от солнца и питается продуктами, богатыми клетчаткой. Молодой человек любезно улыбнулся и сказал, как приятно ему было познакомиться с ней, но сейчас он должен проведать приятелей, а позже они с Шерил обязательно «пересекутся». На прощание он пожал ей руку. Шерил с усилием улыбнулась, ощущая себя большой доброй тетей.

Нелепость ситуации била все рекорды. Шерил еще очень молода — ей нет и тридцати, но она знала, что в двадцать один год тридцатилетние кажутся глубокими стариками. Шерил вспомнила, как лет в двадцать, сильно выпив, слезно просила друзей пристрелить ее, если она все еще будет шататься по барам, когда ей стукнет тридцать. Получить пулю Шерил не грозило еще целый год…

Прочитав пару статей в «Сити пейпер», Шерил перелистала страницы с объявлениями о работе и с рекламой, открыла раздел персональных объявлений. Она просматривала колонку «Ищу пару» каждые две недели и даже обводила фломастером интересные сообщения, но у нее не хватало духу сделать последний шаг, то есть позвонить.

Читая объявления, Шерил посмеивалась над собой. Ее возмущало, что мужчины желают знакомиться только с молодыми, и смешило воспоминание о том, как в «Мистер Дейз» двадцатилетний щенок счел ее старой развалиной. Однако сама Шерил пропускала объявления, данные людьми старше тридцати пяти лет. Шерил не интересовали разведенные, имеющее детей, а также «волосатые» или «крупные» — всем известно, что специалисты по рекламе употребляют последние термины, намереваясь сказать «размером с хороший дом».

Объявления, где мужчины подчеркивали, что хотят познакомиться с белой женщиной, Шерил пропускала тоже: они оскорбляли ее. Подумать только, из-за цвета кожи она для кого-то недостаточно хороша. О таких болванах Шерил размышляла почти с сожалением: стоит ли обделять себя, замыкаясь в рамках своей расы? Все люди разные, и глупо отказываться от знакомства с человеком лишь потому, что он афроамериканец, азиат, латиноамериканец или бог знает кто еще. Сама Шерил встречалась и с чернокожими, и с мексиканцами, и с коренным американцем, но больше всего у нее было белых парней. Шерил привыкла к тому, что среди ее знакомых сплошь одни белые, и считала это естественным. Она выросла в пригороде Портленда, штат Мэн, где была единственной чернокожей девочкой в средних классах и одной из двух темнокожих в высшей школе. В Мэне она месяцами не видела негров, кроме собственных родителей.

Прожив несколько лет в Вашингтоне, Шерил обзавелась множеством приятелей, среди которых были и чернокожие, но вначале, приехав поступать в университет, она испытала настоящий шок. Девушка впервые столкнулась с таким множеством представителей этнических меньшинств, и не только афроамериканцев. По части разноплеменности Вашингтон едва ли не превосходил Вавилон. От комнаты, где жила Шерил, до пиццерии Арманда на Висконсин-авеню было три минуты ходу, но по дороге ей обязательно попадались темнокожие, пять-шесть европейцев, латиноамериканцы, азиаты и одна-две мусульманки в соответствующем облачении. Девушка не сразу привыкла к такой картине мира, но со временем полюбила пестроту своего нового города. Закончив университет, Шерил не захотела уезжать и осталась здесь работать. Она ощущала себя частью многонационального населения Вашингтона. Теперь, изредка наезжая домой, в штат Мэн, Шерил не могла избавиться от ощущения, что попала в футуристический роман-фэнтези: вокруг только белые, на улицах не слышно иностранной речи, а работники закусочных «Макдоналдс» и «Эймс» свободно говорят по-английски.