Подсказчик

Стерн, Борис и Роза переглянулись и заняли позиции вокруг входа. Стерн сделал знак Горану и Миле держаться позади.

Борис встал перед дверью. Звонка не было, и он энергично постучал ладонью. Стук прозвучал угрожающе, но голоса он не повысил.

– Это полиция, откройте, пожалуйста.

Такой психологический нажим должен был выбить почву из-под ног подозреваемого: с одной стороны, нарочито спокойное обращение, с другой – настойчивое требование. Но в данном случае трюк не имел успеха, поскольку в доме, похоже, никого не было.

– Ладно, давайте войдем, – предложила Роза, самая нетерпеливая из группы.

– Сначала Рош должен сообщить, что получил ордер.

– К дьяволу Роша и к дьяволу ордер! – отрезала Роза. – Там может быть все что угодно!

– Она права, – сказал Горан. – Будем входить.

Реакция на эту команду в который раз убедила Милу, что Горан здесь котируется выше Роша.

Все сгрудились перед дверью. Борис вытащил набор отмычек и стал возиться с замком. Спустя несколько минут в замке что-то щелкнуло. Держа в другой руке пистолет, Борис толкнул железную дверь.

На первый взгляд квартира казалась нежилой.

Коридор темный, узкий. Дневного света мало, чтобы осветить его весь. Роза высветила фонариком три двери. Первые две слева, третья в глубине.

Явно запертая.

Группа двинулась вперед. Впереди Борис, за ним Роза, потом Стерн и Горан. Мила замыкала цепочку. У всех, кроме криминалиста, в руках было оружие. Миле, как «приписанной», доставать ствол было вроде не по должности, но на всякий случай она тоже обхватила пальцами рукоятку в заднем кармане джинсов. Она вошла последней.

Борис щелкнул выключателем:

– Света нет.

Поводив фонариком по первой комнате, он обнаружил, что она пуста. По стене расползлось мокрое пятно, поднимавшееся от фундамента и, словно язва, пожиравшее штукатурку. Потолок исчертили трубы отопления и канализации. На полу скопилась лужица нечистот.

– Гадость какая! – сквозь зубы процедил Борис.

Кто может жить в таких условиях?

– Ясное дело, не было никакой любовницы, – заметила Роза.

– А что же здесь такое? – спросил Борис.

Они дошли до второй комнаты. Дверь на ржавых петлях поддавалась плохо, и за ней вполне мог притаиться злоумышленник. Борис пинком распахнул ее, но и там внутри никого не было. Комната в точности такая же, как первая. Плитки пола выбиты, под ними – бетон фундамента. Никакой мебели, только железный остов кровати. Они двинулись дальше.

Оставалось последнее помещение, в глубине коридора.

Борис поднял руку и указал Стерну и Розе встать по обеим сторонам двери. После чего молодой полицейский отступил на шаг и затем сильно ударил в дверь на уровне ручки. Дверь распахнулась, трое полицейских мгновенно выстроились на линии огня, одновременно освещая фонариками каждый угол. Никого.

Горан протиснулся сквозь них и рукой в резиновой перчатке ощупал стену. Нашел выключатель. После двух жалких всхлипов загорелась неоновая трубка на потолке, озарив комнату неверным светом. Это помещение отличалось от первых, как небо от земли. Во-первых, оно было чистым. На стенах, покрытых виниловыми обоями, никаких мокрых пятен. Пол тоже выложен плиткой, но вся плитка целая. Окон нет, но через несколько секунд включился кондиционер. Проводка тянется вдоль стен, значит ее устанавливали позже. Провода спрятаны в пластиковые контейнеры, ведущие к выключателю, который обнаружил Горан, а еще к розетке на правой стене, где стояли столик и офисное кресло. На столике – выключенный персональный компьютер.

Помимо этой обстановки, только старое кожаное кресло у противоположной стены, слева.

– Я так понимаю, Александра Бермана интересовала только эта комната, – заметил Стерн, повернувшись к Горану.

Роза шагнула вперед, к компьютеру:

– Наверняка здесь есть ответы на все интересующие нас вопросы.

Но Горан удержал ее за руку:

– Нет, лучше действовать по порядку. Сейчас мы все выйдем отсюда, чтобы не нарушить атмосферу. Стерн, звони Креппу, пускай едет сюда со своей группой собирать отпечатки. А я предупрежу Роша.

Мила заметила азартный блеск в глазах криминалиста. Похоже, он уверен, что нащупал нечто важное.

Он провел пальцами по голове, как будто приглаживая волосы, каковых не имелось. У него сохранился лишь частый ежик на затылке, переходивший в длинный конский хвост. На правом предплечье красовался красно-зеленый змей, обхвативший руку зубастой пастью. На другой руке – похожая татуировка, еще одна виднелась на груди, под халатом. На лице – многочисленные пирсинги. Таков Крепп, эксперт-криминалист.

Слегка оторопев от его внешности, которая так не вязалась с возрастом – ему шел седьмой десяток, – Мила про себя усмехнулась: «Вот как стареют панки». Однако еще несколько лет назад Крепп был благообразным господином пожилого возраста, довольно строгим и сдержанным в поведении. И вдруг в одночасье такая перемена. Когда все удостоверились, что он вполне в здравом уме, никто больше слова не сказал про его новое обличье, поскольку в своей области Крепп был корифей.