Подсказчик

Мила подумала, что своими рассуждениями Горан всего лишь пытался отсрочить известие об отстранении ее от дел, и решила спросить его напрямую:

— Меня ведь отстранили, правда?

Мужчина, казалось, был удивлен.

— Почему ты так решила?

— Потому что там, в приюте, я наломала дров.

— Мы все это делаем.

— Я спровоцировала смерть Рональда Дермиса: теперь нам ни за что не узнать, как Альберту стала известна его история…

— Во-первых, я полагаю, что Рональд предвидел свою смерть: он хотел положить конец неопределенности, мучившей его на протяжении стольких лет. Отец Рольф сделал из него не настоящего священника, убедив юношу в том, что тот сможет жить дальше как человек с любовью к ближнему и Богу. Но Рональд хотел не любить ближнего, а убивать его для собственного удовольствия.

— А как Альберт узнал об этом?

Горан помрачнел.

— Должно быть, в какой-то момент своей жизни он сталкивался с Рональдом. Другого объяснения я найти не могу. Он понял то, что до него понял отец Рольф. И он появился там, потому что оба, он и Рональд, оказались очень похожими. Каким-то образом они встретились и даже рассказали друг другу обо всем.

Мила глубоко вздохнула, размышляя над перипетиями судьбы. Рональд за всю свою жизнь был понят только двумя людьми. Священником, который не нашел ничего лучшего, как скрыть его от мира. И таким же, как и он, маньяком, который, вероятно, и раскрыл Рональду глаза на его истинную сущность.

— Ты могла стать второй…

Слова Горана прервали размышления девушки.

— Что вы сказали?

— Если бы ты его не остановила, Рональд убил бы тебя, так же как поступил с Билли Муром много лет назад. — Он достал из внутреннего кармана пальто конверт и передал его Миле. — Я думал, что ты имеешь право видеть это…

Мила взяла конверт и вскрыла его. Внутри лежали фотографии, которые Рональд сделал в тот самый момент, когда преследовал девушку в столовой. В углу одного из снимков была она, лежащая под столом с огромными от страха глазами.

— А я не очень фотогеничная, — попыталась разрядить обстановку Мила.

Но Горан заметил, насколько она была потрясена.

— Сегодня утром Роке постановил распустить всю группу на двадцать четыре часа… Или по крайней мере до тех пор, пока не обнаружится следующий труп.

— Я не хочу отдыхать, ведь нужно найти шестую девочку, — возразила Мила. — Она не может ждать!

— Думаю, старший инспектор знает об этом… Но боюсь, что он пытается разыграть другую карту.

— Вознаграждение… — вырвалось у Милы.

— Это могло бы дать неожиданные результаты.

— А как насчет поиска алиби медицинских работников? И относительно версии, по которой Альберт мог принадлежать к их числу?

— Слабая надежда. С самого начала никто всерьез не воспринимал эту версию. Думается мне, что нам ничего не даст и поиск лекарств, которыми Альберт, по всей вероятности, и поддерживает в девочке жизнь. Наш подопечный может добыть их самыми разными способами. Он очень хитер и хорошо подготовлен, не стоит забывать об этом.

— Похоже, подготовлен намного лучше нас, — с издевкой парировала Мила.

Горан не обиделся.

— Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться, а затем, чтобы забрать тебя отсюда.

— Забрать меня? Что вы задумали?

— Я отвезу тебя поужинать… И кстати, мне бы хотелось, чтобы ты обращалась ко мне на «ты».

Покинув госпиталь, Мила настояла на том, чтобы заехать сначала в Бюро: ей очень хотелось принять душ и сменить одежду. Девушка не переставая твердила, что, если бы пуля не продырявила свитер, а остальная одежда не была запачкана кровью, она осталась бы в том, в чем была. Но в действительности неожиданное приглашение поужинать очень взволновало Милу, и ей вовсе не хотелось, чтобы от нее разило потом и йодной настойкой.

По негласной договоренности с доктором Гавилой — даже если теперь ей и предстояло привыкать обращаться к нему по имени — это приглашение не следовало расценивать как увеселительное мероприятие, и после ужина она должна будет вернуться в Бюро, чтобы сразу же приняться за работу. Впрочем, чувство вины, испытываемое Милой по отношению к шестой девочке, не позволило ей получить истинное наслаждение от приглашения.

Из-за ранения Мила не смогла искупаться целиком. Тогда она тщательно помылась частями, полностью израсходовав весь запас горячей воды из небольшого бойлера.

Девушка надела черный свитер с высоким воротником. Единственные имевшиеся у нее на смену джинсы были вызывающе узкими, но иного выбора не оставалось. В кожаной куртке на уровне левого плеча зияла дыра — как раз в том месте, где прошла пуля, поэтому носить ее не представлялось возможным. Но к своему великому удивлению, Мила обнаружила на своей раскладушке в гостевой комнате аккуратно сложенную парку защитного цвета, а рядом записку: «Здесь холод бьет почище пули. С возвращением. Твой друг Борис».