Подсказки пифии

– Конец… – выговорил по-русски низкий, хриплый голос. Потом разговор прервался. Теперь Гила Беркович знала: Родя закончил свою работу с девицей Вендин.

Жалко только, что пришлось прервать эксперимент с женским телом.

Она снова открыла окно, впустила в комнату прохладу, и мысли ее перешли к завтрашнему дню.

Конец, подумала она и сухо закашлялась. Близится и мой конец.

Окончание всего.

Коля проследит за тем, чтобы следующей ночью ни единой живой души не было возле памятника в Бабьем Яре между часом и тремя.

Там будут только двое. Она сама и Мадлен Сильверберг.

Почти семьдесят лет она выполняла обещание, данное самой себе, и двадцать лет ей понадобилось, чтобы воспитать помощницу. Завтра договор с Мадлен будет исполнен до конца, и на дне оврага она наконец обретет покой вместе с теми, кого она когда-то послала на смерть.

Нигде

Стена загудела, нейлоновая веревка сдавила гортань, во рту оказалось что-то большое. Оно давило на нёбный язычок.

Ульрика ничего не слышала и не чувствовала. Благодаря мощному магниту она могла парить, отделившись от тела, она не слышала больше, как всхрапывает, точно боров, мужчина по имени Родя, и не чувствовала, как он, поступательно двигаясь, упирается в ее напряженную глотку. Она парила в воздухе и даже не заметила, что ее рука, шаря по бетонному полу, вдруг схватила что-то теплое.

Она наблюдала за происходящим с места, где зависла – почти под потолком, – и видела, как рука другой ее обхватила рукоятку перфоратора, еще не остывшего после того, как гигант просверлил дыру в потолке.

Рев перфоратора стал глуше, когда дрель въелась в живот большого мужчины, и тогда Ульрика поняла, что сила той, другой девушки определенно приходит снизу, но не из машинного отсека в подвале под ними, а из самой земли.

И та же сила, сила магнитного поля земного шара, дала ей возможность свободно парить и опуститься вниз, к телу на полу, когда она захотела объединиться с ним.

Для этого понадобился всего один миг. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, то снова была на земле и наконец-то могла двигаться. Двигать головой, руками, торсом. Но не ногами – ноги как будто срослись, словно у морской девы ундины, руки которой полны теплых морских водорослей.

Еще несколько секунд ушло на осознание, что ноги связаны серебристым скотчем, что она сидит на бетонном полу в каком-то подвале, что она не ундина с морской звездой и руками, погребенными в ворохе водорослей.

В одной руке Ульрика держала большую тяжелую дрель, которая как будто запуталась в какой-то длинной красной скользкой веревке, а другая рука оказалась зажатой под чем-то тяжелым.

Вокруг пахло сладким и душным. Запах напоминал о сыворотке из козьего молока – так пахло на занятиях по биологии, когда учителя заставляли препарировать коровий глаз маленькими скальпелями.

Ульрика вывернула голову. Рядом, привалившись к той же стене, сидел, уставившись на нее и широко улыбаясь, какой-то мужчина. Его могучее тело и придавило ее руку. В животе у мужчины была дыра, и запах шел оттуда.

– Это конец, девочка, – по-русски пробормотал он, продолжая улыбаться. Выражение лица больше не было пустым – Ульрике показалось, что он выглядит почти счастливым.

Сама она ощущала покой, какого не переживала еще никогда. Покой столь великий, что не было больше места ни ненависти, ни прощению.

Мужчина закашлялся; теперь его глаза тоже улыбались.

– You are strong, devochka, – прошептал он, и изо рта у него вытекла струйка крови.

Ульрика понятия не имела, о чем он говорит. Попыталась сглотнуть, но стало ужасно больно. Она испугалась, что гортань повреждена.

Услышала, как что-то тикает, поняла, что это тикают наручные часы большого мужчины.

Золотые часы у него на левой руке были все в крови, но это было старое доброе качество, наверное, такие часы никогда не остановятся. Столетия пройдут, оставив после себя мумифицированный труп с настоящими золотыми часами на руке.

Она зачарованно смотрела, как он, изо всех сил напрягшись, роется в кармане перепачканных джинсов. Дыра на животе пульсировала.

Нож, подумала она. Он ищет нож.

Часы мешали, они несколько раз зацепились за ткань штанов. Наконец мужчина с огромным усилием вынул из кармана искомое, но это был не нож.

Это был мобильный телефон. Такой маленький, что почти исчез в огромной руке Роди, пока тот окровавленным большим пальцем нажимал на одну из кнопок.

Пискнуло. Еще пискнуло, и мужчина поднес телефон к уху.

Для Ульрики прошла целая вечность. Наконец она услышала сигналы, и кто-то ответил на том конце. Мужчина счастливым взглядом смотрел на Ульрику.

Пока его глаза наливались кровью, он произнес одно-единственное слово.

– Конец, – громко и отчетливо сказал он по-русски, потом телефон выскользнул из его руки, а глаза погасли.

Ульрика не знала, сколько времени просидела с дрелью в руках, и едва заметила, как отложила ее, сняла скотч и поднялась на ноги.

Надо выбраться отсюда, но сначала надо найти, что надеть. На неверных ногах Ульрика добрела до соседней комнаты, где нашла тонкий белый защитный комбинезон.