Подсказок больше нет

Кэт провалялась дома с высокой температурой несколько дней, ревностно отсчитывая минуты, остававшиеся до прихода отца с работы, и, если он задерживался хотя бы на четверть часа, принималась ему названивать. Врачи назначили антибиотики, однако она не приняла ни одной таблетки — у неё была своя версия причин собственного недомогания. На четвёртый день температура спала, насморк и все подобающие простудные атрибуты так и не проявились, и Кэт, улучив момент, когда ни отца, ни бабушки дома не было, накинула куртку и побежала к школе. Оставшись во дворе, она спряталась за большое дерево. Закончился последний урок, и ребята начали выходить из дверей, на ходу застёгивая пуховики и пальто. Вот и Марьянка. Болтает с двумя дурочками из параллельного класса. Кэт плотнее прижалась к стволу. Ещё пару недель назад она бы непременно подошла к подруге, но сейчас… сейчас другое время. Кэт остро ощущала потребность в разговоре с Рымником. Дождавшись, когда он спустится с крыльца, она шагнула навстречу.

— Салют.

— О, Кэт, привет. Ты болеешь или сачкуешь? — задорно подмигнул ей Костик.

— Доб, есть разговор. Только между нами.

— Конечно, — Костик насторожился. — Что-то случилось?

— Случилось. Случилось! Понимаешь! Нужен твой пофигизм, как воздух. У меня сейчас ситуация такая сложная… А сама не умею. Научи хотя бы малость…

Костик опасливо взглянул на неё.

— Лады. Только если малость… Пошли, провожу тебя, по пути и поговорим.

Они направились к дому Кэт, но дорога оказалась слишком коротка, а поговорить ей хотелось о многом, и они ещё минут десять простояли у парадной.

— Чёрт, ключи дома забыла. Я ж без сумки, так, налегке, захлопнула дверь. Вот я дура дурацкая! — она стукнула себя по голове.

Костик совсем не хотел приглашать Кэт к себе, но ситуация обязывала. Не бросать же подругу на улице, да ещё и больную. Да и помочь ей, как он заметил, правда, надо, девчонка в стрессе. Мать-психолог всегда повторяла: «Выговориться для человека значит снять половину проблемы». Они развернулись и пошли домой к Косте.

* * *

— Ну, и чего ты этим добилась? — выслушав Кэт, спросил Костик.

— Я не знаю, отец ходит мрачный, — отхлебнув чай из большой расписной чашки, тихо ответила Кэт.

— Ну вот. Это же эгоизм чистой воды! Нахамила барышне, а толку? Ты же не знаешь, что там у них.

— Любовница она его, нутром чую.

— Катюха, откуда в тебе замашки ревнивой жены? Ну и что с того, что у отца кто-то есть? Он же у тебя мужик, в конце концов!

Кэт взглянула на него вызывающе.

— Вот ты говоришь, как все вы… — она искала подходящее слово, — мужики-бабники.

— Ну, и много ты знаешь мужиков? — одёрнул её Костик. — Уж прямо все и бабники?

— Все.

— И твой бой-френд?

— И мой, — не задумываясь выпалила Кэт.

Костик погладил её по голове, немного затягивая паузу, чтобы «выстроить» ещё изрядно сырую теорию джибобства.

— Так. Главный враг человека — сам человек. Точнее, его голова бедовая. Согласна? Ты сперва разложи бардак в своей башке на отдельные кучки, и каждую такую кучку перебери, как фасоль. Вон, как мы с Потехиным кладовку разбирали. Поймёшь тогда, что с тобой происходит и чего ты на самом деле хочешь.

— Да знаю я, чего хочу! — возмутилась Кэт. — Хочу, чтоб он бросил эту дрянь.

— Так. Во-первых, почему «дрянь»? Ты же её не видела. Во-вторых, ты свечку не держала, может, у них нет ничего. А в-третьих, что самое главное, почему это тебя бесит? Не филонь, отвечай — почему тебя это бесит? Только честно. Матери твоей он не изменяет, дочь не бросает, так в чём тогда трагедия?

Кэт оставалась мрачной, молчала. Наконец, выдохнув, произнесла:

— Слушай, Доб, я не просила тебя копаться в моей душе. Не я — ты мне ответь на один вопрос.

Костик насторожился, понимая, что сейчас как джибоб будет держать непростой экзамен, и от того, что он ответит, будут зависеть поступки этой девчонки. И кто знает, как всё это скажется на жизни ещё двоих людей — её отца и женщины по имени Мария.

— Говори.

— Джибобу пофиг, так?

— Так.

— А если не пофиг, то он делает, что хочет?

— Верно.

Кэт задумалась, сосредоточенно морщась, складки прорезали матовый лоб. Костик не отвлекал её от мыслей, лишь настороженно наблюдал.

— Я хочу, чтобы она исчезла.

— Это как?

— Да мне всё равно. Я в этом смысле уже джибоб. Я поступаю так, как хочу.

— Ты сейчас близка к тому, чтобы оправдать собственные планы на преступление, — попытался улыбнуться Костик. Самому же ему от этих слов стало немного не по себе.

— Я хочу, чтобы Маши больше не было. И мне не важно, умрёт она или уедет.

Костик взглянул на подругу. Сидит пасмурная, и даже тени на чистой коже рисуют заломы на носогубке, словно она до смерти уставшая, сломленная, взрослая… Будто «монстр» уже родился и живёт в Кэт, поджав лапки до поры до времени. Маленькая старушка…