Подсказок больше нет

— Кэт, послушай. Ты уже джибоб. И, конечно, вольна делать то, что хочешь. Но подумай, а может, эта женщина или твой отец — тоже своего рода джибобы. То есть и они имеют право поступать так, как хотят. Ты джибоб только до того момента, пока твоё джибобство не мешает джибобству других. Отец имеет право делать то, что он хочет, а Маша — то, что хочет она. Не мешай им, живи своей жизнью, а у каждого из них — жизнь своя.

Непросто давать подобные советы. Костик попробовал представить себя на месте Кати и сам себе не позавидовал.

— Демагогия, джибоб Костя, чистой воды демагогия!

Кэт казалась разочарованной.

— Ну, не убьёшь же ты её! — хмыкнул Костик, пытаясь по лицу уловить её реакцию.

Кэт не ответила.

Дверь отворилась, и в кухню заглянула вернувшаяся с работы Елена Васильевна, мама Костика. Он же, тайно радуясь, что можно немного отклониться от темы, с воодушевлением и наигранной светской галантностью представил маме Катю. И сразу принялся расхваливать её способности к рисованию, в которых успел уже убедиться по рожицам и тараканам, которые та неустанно рисовала в тетрадях.

— Замечательно! — тепло улыбнулась Елена Васильевна. — Вы голодные? Подогреть вам обед?

— Нет, — тут же замотали головами Костик и Кэт.

Елена Васильевна удалилась, деликатно прикрыв дверь.

— Симпатичная у тебя маман, — Катя задумчиво смотрела на дверь. — Лицо как будто знакомое… Но у меня часто бывает дежавю…

Она слегка дотронулась коготком до локтя Костика.

— А если бы… Если…

Кэт ещё не успела закончить своё второе «если», а он уже съёжился от догадки.

— Ты хочешь спроецировать свою ситуацию на мою семью?

— Сложно изъясняешься, Доб. Но, в принципе, да. Чтоб ты делал, если бы твоя мама или отец…

— Завели любовников? — как можно более беззаботно спросил Костик.

— Ну да.

Он никогда не думал об этом. Если бы кто-то раньше задал ему такой вопрос, послал бы к чёрту, не сомневаясь. Но сейчас он джибоб. Самый настоящий джибоб, и мир видит иначе.

— Катюх, это их дело. Только их.

— Хочешь сказать, тебе пофиг?

Костику, безусловно, пофиг бы не было. И прежде, и сейчас. Но он джибоб. Джибоб! Надо чаще себе об этом напоминать!

— Мораль бы читать уж точно не стал. Джибоб идёт своей тропой, на другие пяткой не наступает. Даже если это касается его родителей или детей… «Пофиг» — не совсем точное определение. То есть «пофиг» с погрешностью на то, что родители — самостоятельные свободные личности и проживают свою жизнь так, как хотят. От джибобства здесь ключевая фраза «так, как хотят».

Кэт молчала, шуршала фантиками от конфет, складывая их в квадратики и разворачивая вновь. Думала, тёрла переносицу.

За окном резко заголосила сигнализация на чьём-то автомобиле, надрывно, с подвываниями. Катя слушала, пока сирена не заглохла, затем встала и, путаясь в больших, не по-размеру, гостевых тапочках, направилась в прихожую.

— Хочешь, посиди ещё. Можем битлов послушать.

— Пойду я. Бабка, наверное, уже пришла. Развопится, что больная из дома слиняла.

Костик подал Кэт куртку.

— До свидания, Елена Васильевна! — крикнула она в открытую дверь комнаты. — Думаю, Кость, ты прав: надо делать то, что хочешь. Вот пойду и сделаю, что хочу.

Она побежала вниз по ступенькам.

— Катька! — крикнул ей Костик. — Но ты не обязательно должна быть джибобом! Это вообще индивидуальная штука.

— Я тоже джибоб! — закричала она снизу. — Может, и раньше тебя им стала. Просто не знала, как называется. И не думай, я в курсе, как они поступают.

— И откуда ж?

— Ты не один такой!

Костик удивлённо смотрел ей вслед. «Вирусная реакция» — пришло ему на ум.

В прихожей появилась мама.

— Как фамилия этой девочки? Случайно, не Васильчикова?

— Васильчикова. Ты её знаешь?

— Сначала думала, ошиблась, ведь почти десять лет прошло. Катя Васильчикова… Я работала с ней, когда она была ещё крохой.

— Она — твоя бывшая пациентка? — Костик изумлённо посмотрел на маму.

Елена Васильевна кивнула и молниеносно сменила тему — как там школа, уроки, новый класс — давая понять, что о пациентах она не рассказывает. Профессиональная этика. Но всё же, удаляясь в свою комнату, где её ждала недописанная диссертация, мимоходом бросила сыну:

— Будь с ней потактичней, ладно?

Катя вышла на улицу, глотнула свежего воздуха, закашляла. Земля покачнулась, словно в рапиде, — так порой остро ощущаешь сотые доли мгновения, когда кто-то из-под ног вырывает плетёный коврик. Вот ты стоишь вроде крепко и вдруг теряешь равновесие, хватаешься руками за воздух, пытаешься балансировать, но всё тщетно: сознание уже опередило события и подарило тебе картинку будущего, которое наступит через полсекунды: ты некрасиво грохаешься на землю, больно ударившись копчиком. Так и Катя уже ощущала удары и падения — те, которые ей предстояло испытать за долгий вечер.

Но внутри уже всё изменилось. Она — самый настоящий джибоб! И делает то, что пожелает. Даже не старайтесь убедить её в обратном!

* * *

Катя подошла к своей парадной, достала мобильник. Ещё во дворе заметила, что свет на кухне горит — значит, бабушка уже дома.

— Алло, ба-а, привет. Ты не психуй, пожалуйста. Я отлично себя чувствую, вечером буду дома.