Подснежник

Наконец пытка закончена. Бердсли отлепляет пластырь, и Дерек принимается что-то лихорадочно бормотать, жадно глотая воздух. Мы развязываем ему ноги и суем тряпку, чтобы вытереть с ног остатки мочи. Мы заставляем его также почистить стул и протереть пол под ним. Только после этого мы разрешаем Дереку одеться и наливаем ему выпить. Что-то около двух пятых стакана чистого «Джонни Уокера». Бригадир грузчиков похож на зомби. Когда Гарри объясняет ему, как теперь будет поставлено дело, он только кивает и преданно глядит на своего нового босса широко открытыми глазами.

Вечером мы с Гарри едем в «Звездную пыль», чтобы пропустить по стаканчику. Вроде как обмываем удачное дельце. Держа в руке высокий бокал с «бакарди» и «кокой», Г. предлагает тост.

– За Хитроу!

– За Хитроу, – повторяю я.

Звякает стекло.

– И за счастливую судьбу ценных транзитных грузов, – добавляет Гарри.

Да, все как будто налажено, обговорено, и похоже, что схема будет работать – по крайней мере, в ближайшее время. Гарри считает, что Бердсли вполне можно доверить сбор дани. Я обещаю, что буду присматривать за своим протеже. В «Звездной пыли», как всегда, безлюдно и пусто. Похоже, Гарри только зря тратит деньги на этот кабак. Сейчас в нем тихо, как в гробу, да еще Гарри вдруг замолкает, погрузившись в какие-то размышления. И сдается мне, что размышления эти совсем не веселые. Я только надеюсь, что это не очередной приступ черной меланхолии, какие с ним иногда случаются. Мне приходилось слышать поистине ужасные истории о том, что бывает, когда на него «находит».

Я поднимаюсь.

– Пойду поставлю какую-нибудь музычку, – говорю я.

– Что-что? – переспрашивает Гарри, еще не вполне освободившись от своей мрачной задумчивости.

– Пойду поставлю какую-нибудь пластинку на музыкальном автомате.

– Валяй. – Гарри машинально кивает. – Эй, постой!

Он хватает меня за руку.

– Что случилось, Гарри?

– Помнишь, что сказал нам вчера паренек, которого мы подобрали на Дилли?

Проклятье, снова он об этом!..

– Нет. А что он сказал?

– Он вспомнил, как Берни рассказывал ему о каком-то богатом «жоржике» – режиссере-гомосексуалисте, который занимается звукозаписью.

– Ну и что?

– Возможно, это след.

– И как, по-твоему, зовут этого богатого звукорежиссера-гомосексуалиста? – спрашиваю я.

«Среди этой братии полно гомиков, есть из чего выбирать», – думаю я.

– Мик, – говорит Гарри. – Джо Мик. Ты, кажется, знаешь его, да, Джек?

– Да, знаю. Когда-то я продавал ему «колеса».

Джо Мик был у меня одним из основных покупателей амфетаминов. Он покупал их чуть ли не оптом.

– Пожалуй, он мог быть им, как тебе кажется?

– Кем – «им»?

Гарри нетерпеливо вздыхает.

– Тем самым богатым «жоржиком», разумеется. Продюсером грамзаписей.

Я пожимаю плечами. Ну и что?

– Нам нужно срочно съездить к нему.

– Нам?

– Ты должен помочь мне, Джек.

Итак, меня снова уговорили, снова втянули в это дело. И мне это не нравится. Во всем этом чувствуется что-то такое… неправильное. И все же не успеваю я опомниться, как мы уже едем по Холловей-роуд к квартире Джо, в которой он оборудовал студию. Квартира, надо сказать, выглядит довольно убого и располагается во втором этаже, над магазинчиком, торгующим всякой кожгалантереей. На двери – домофон. Гарри нажимает кнопку.

– Кого надо?

Грубый голос Джо в маленьком динамике хрипит и трещит.

– Это Гарри. Гарри Старкс.

– Проваливай.

– Открой, Джо. Надо поговорить.

– Оставь меня в покое.

Гарри отжимает язычок замка и осторожно толкает плечом дверь. По лестнице мы поднимаемся на второй этаж. По комнатам разносится странная электронная музыка. Пол усыпан черепками от разбитой посуды, расколотыми пластинками и деталями звукозаписывающей аппаратуры. Повсюду валяются рекламные плакаты с портретом Хайнца – белокурой поп-звезды в серебристом облегающем костюме. Лицо на плакатах перечеркнуто сердитыми движениями черного карандаша. Странная музыка похожа на звуковую дорожку к какому-то научно-фантастическому фильму.

– Джо?! – окликает Гарри.

Джо появляется в дверном проеме внезапно. Он с ног до головы одет в черное. Ворот засаленной черной рубашки расстегнут. Лицо у Джо белое, как у призрака, глаза вылезли из орбит. В руках у Джо дробовик-одностволка, которую он держит на уровне пояса.

Я смотрю на Гарри. Киваю. Я готов броситься на Джо, чтобы сбить с ног. Но Гарри только поднимает руку. Спокойнее – вот что означает этот жест. Кто-кто, а уж он-то знает, что такое безумие.

– Все в порядке, Джо, – негромко говорит он. – Мы хотим только поговорить.

– Это небезопасно, – произносит Джо, растягивая слова на западный манер. – Они подслушивают.

– Кто? Кто тебя подслушивает, Джо? – спрашивает Гарри с легкой насмешкой.

– Полиция, – отвечает Джо. – И типы из ЭМИ.[38]

Гарри медленно идет к Джо.

– Все в порядке, – повторяет он успокаивающим тоном. – Все в порядке.

Приблизившись к Джо почти вплотную, он протягивает руки.

– Отдай нам ружье, Джо.

Джо пожимает плечами и послушно отдает Гарри дробовик. Похоже, он не совсем хорошо понимает, что делает.

– Возьми, – говорит он. – Все равно оно не мое. Это ружье Хайнца.