Подснежник

— Совершенно справедливо. Таким образом, следует ли нам поддерживать положение агностицизма, то есть философию Канта, когда она утверждает, что человек не может правильно познавать мир? Следует ли нам соглашаться с Бернштейном, который зовет нас обратно к Канту, требуя ревизии марксизма, опровергая материализм и Маркса, утверждающих возможность человека правильно познавать мир? Ни в коем случае нам нельзя соглашаться с ревизионистом Бернштейном.

— Олл райт, мистер Джордж. Читатели нашей газеты очень хорошо поймут вас. Если нельзя правильно познавать мир, если нельзя предвидеть, то зачем же тогда наниматься бизнесом?

— Теперь идем дальше, мистер Чарльз… Бернштейн назвал диалектику Маркса и Энгельса гегелевской ловушкой, которая якобы привела к возникновению неверной теории катастроф. Ревизионист Бернштейн заявляет во всеуслышание, что новейший ход общественного развития свидетельствует о смягчении противоречий капитализма, в поэтому, мол, революционная борьба не нужна. Ревизионист Бернштейн пытается доказать нам, что многие взгляды Маркса и Энгельса, высказанные в «Коммунистическом манифесте», не нашли подтверждения в дальнейшем развитии социальной жизни… Скажите, мистер Чарльз, вы можете согласиться с тем, что противоречия современного капитализма смягчились?

— Это было бы смешно и глупо, мистер Джордж. Я же не слепой…

— Вот именно. Но Бернштейн как раз и хочет ослепить рабочее движение, выбрасывая из его теоретического арсенала революционную диалектику Маркса. Он хочет заменить ее эволюционизмом и столкнуть социал-демократию в болото реформизма. Этого же всей душой хотят и наши враги из лагеря буржуазии, которые уже бесчисленное множество раз кричали со всех углов, что «Коммунистический манифест» устарел и его пора списывать в архив.

— С вашей точки зрения, практический вред ревизионизма Бернштейна для социалистических партий не вызывает никаких сомнений?

— Да, опасность не только ревизионизма Бернштейна, но и других оппортунистических элементов для социал-демократических партий очень велика… И эту опасность надо любыми средствами предотвратить!.. В конце концов вопрос стоит так — кто кого похоронит? Бернштейн социал-демократию или социал-демократия Бернштейна?

— А как считаете вы, мистер Джордж?

— А вы, мистер Чарльз?

— Вы знаете, ни Кант, ни Бернштейн лично мне почему-то не нравятся. Что значит, мир не может быть познан? Для чего же тогда жить, учиться, любить, иметь детей, если неизвестно, что нас ожидает впереди? Это как-то не похоже на человека. Люди хотят знать о своем будущем как можно больше…

— …чтобы влиять на него и, не доверяясь его слепой стихии, пытаться строить свое будущее на разумных началах, не так ли, мистер Чарльз?

— Олл райт, мистер Джордж!

— Итак, мистер Чарльз?

— Социал-демократия, наверное, все-таки похоронит Бернштейна. Это было бы справедливо.

— Разрешите полностью разделить ваше мнение, мистер Чарльз. И одновременно поздравить вас с присоединением к лагерю революционного материализма и марксизма.

— О, мистер Джордж! Вы неплохой вербовщик в лагерь марксизма.

— Это не я вербую, это вербует само учение марксизма. Оно, знаете ли, обладает одним великолепным качеством — быстро делать хороших людей своими сторонниками.

— Вы считаете меня хорошим человеком?

— Безусловно.

— А почему?

— А потому, что вам не нравится Бернштейн.

— Странная у вас логика, мистер Джордж…

— Революционная. Марксистская.

— Почему же все-таки учение Маркса так быстро делает людей своими сторонниками?

— А потому, что оно верно, мистер Чарльз.

3

— Господин Плеханов, я снова к вам…

— Мистер Чарльз? Какими судьбами?

— После того, как было опубликовано мое интервью с вами, читатели нашей газеты засыпали редакцию письмами. Они хотят именно от вас все узнать о русской революции. А воля подписчиков для нас закон. И вот редакция специально направила меня к вам.

— Рад приветствовать вас еще раз в Европе, мистер Чарльз.

— Я привез вам два письма. От русского социал-демократического общества в Америке и лично от господина Ингермана.

— От Сергея?!. Очень приятная новость. Ну, как он там?

— Дела мистера Ингермана идут отлично. У него вполне процветающий бизнес. Мистер Сергей просил передать вам также чек для вашей издательской деятельности.

— Спасибо.

— Мистер Джордж, а вы никогда не думали о том, чтобы уехать в Америку?

— Думал. Сергей звал меня за океан… Когда-то ведь он был членом нашей группы «Освобождение труда», но потом эмигрировал…

— В Америке перед вами открылись бы неограниченные возможности. Ваша эрудиция и литературный талант позволили бы вам стать одним из самых читаемых авторов.

— Мое сердце, мистер Чарльз, навсегда отдано России и русскому рабочему классу. Поэтому мне нельзя далеко уезжать от России. Особенно сейчас, когда пролетарское движение у нас на родине день ото дня становится все более массовым. Нам необходимо создать свою марксистскую, социал-демократическую рабочую партию. Время для этого наступило, история поставила этот вопрос со всей остротой. Откладывать больше нельзя — Россия ждет.