Подснежники и вонючие крысы

– Куда же сегодня запропастился Мистер Кристер? – спросил Сакке.

Я уперся взглядом в застывшее картофельное пюре. Оно стало похоже на чью-то сброшенную шкуру. Мне вдруг захотелось, чтобы у пюре появилось еще и сердце, и сосуды, и оно бы ожило, и выросло с бешеной скоростью, и выскочило бы с подноса, и придушило Сакке, и он тогда повалился бы на пол бесформенной кучкой, и тогда осталось бы только ее перешагнуть и идти дальше, к мойке…

– Эй!

Теперь Сакке говорил громче, и улыбка исчезла с его лица.

– Отвечать, когда я с вами разговариваю!

– Заболел, – сказал я.

Сакке захохотал.

– Заболел! Да, можно и так сказать, – протянул он. – Скорее бегите домой, поиграйте с ним в доктора. Вы такие ми-и-иленькие!

Последнюю фразу он просюсюкал детским голоском.

Тогда Найма оттолкнула того типа, которого раньше облила молоком, так что тот подпрыгнул, и прошла вперед. А за ней – и я.

Вдогонку нам Сакке прокричал:

– Передай Мистеру Кристеру, чтобы скорее поправлялся! Мы по нему так скучаем! Скажи ему… Что мы его ждем!

На свалке

– Чертов Сакке, – выругался я, бросая старый тостер в контейнер с электроприборами.

– И его тупые макаки! – подхватила Найма.

– Тупой и еще тупее, – сказал я.

– Крэбб и Гойл, – сказала Найма.

Она сидела, вертя в руках старый сломанный зонтик.

Свалка всё разрасталась. Обычно по выходным дорога, обвивавшаяся вокруг контейнерной площадки, бывала запружена машинами – с прицепами и без. На них люди приезжали сюда, чтобы избавиться от вещей, которые им больше не требовались. Ненужной рано или поздно могла стать любая вещь.

Посторонним вход на свалку был запрещен, но папа Наймы, как и его коллега Зузу, нас впускал. Они выдавали каждому по неоново-желтому жилету, а Зузу говорил, что для нас совсем неплохо будет немного поработать. Он велел нам искать ценные вещи. Такие, которые он мог бы продать и выручить за них большие деньги, чтобы выйти на пенсию. Если мы найдем такую вещь, нам полагался процент, обещал Зузу.

Сам он просто сидел на своем грязно-белом пластиковом стуле и пил кофе.

Сказать по правде, нам дела не было до пенсии Зузу.

Мы с Наймой облюбовали себе местечко за контейнерами, частенько с нами приходил и Кристер. Туда сносили вещи, для которых не нашлось места в контейнерах. Мы сортировали их и забирали себе то, что могло пригодиться для нашего робота. Тем не менее, гора мусора только росла. На самом деле, такого не следовало допускать. Зузу говорил, что разбирать нужно всё, но просто иногда мусора было слишком много.

– Нужно успеть и хофе клебнуть! – обычно прибавлял Зузу, после чего начинал смеяться каким-то безумным смехом.

Так он говорил, Зузу, – менял местами буквы то здесь, то там, так что порой казалось, что он говорит на совершенно новом языке. Но мы научились его понимать. Как у муми-троллей: Хемуль научился понимать, что говорили Тофсла и Вифсла, когда те с Королевским рубином в чемодане появились в Муми-доме. Самое смешное из всего, что рассказывал нам папа: когда Снифф обозвал Тофслу и Вифслу крысами, те ответили: «Самсла ты крысла!»

Так вот, мы сидели за контейнерами и размышляли о крысах.

– Пойдем уже? – спросил я Найму, потому что хотел домой, к Кристеру.

Но Найма захотела остаться.

– Неа, папа уже заканчивает, – сказала она. – Подождем его.

На свалке было гораздо веселее, когда с нами приходил Кристер, потому что на самом деле только он знал, как надо собирать робота. У него всегда был план.

Найма обычно просто вертела вещи в руках, думая о своем.

Сейчас она думала о Сакке и его дружках, и я, конечно, тоже о них думал.

– Как ты думаешь, они всегда такие вредные?

– Похоже на то, – пожал плечами я.

Не хотелось выглядеть слишком уж озабоченным.

– Да знаю я. Я имею в виду именно с Кристером.

– Не знаю, если честно, – сказал я.

И это было правдой. Я знал, что Кристер – одиночка, или как там говорится. Папу это немного тревожило, а я всё время думал, что у Кристера же есть мы. Мы с Наймой, и иногда еще Адель. К тому же ему вроде бы нравилось в кружке по астрономии. Там у него были приятели. Но они не ходили в нашу школу и жили на другом конце города. Я видел: папе почему-то кажется неправильным, что Кристер тусит только с младшим братом и его компанией. И Найма тоже это понимала.

– Взрослые так много думают о возрасте, – сказала она. – Это всё потому, что они сами уже недалеко от смерти.

– Ммм, – отозвался я, потому что был с ней согласен.

Папа часто рассказывал нам о том, что хотел бы успеть сделать в жизни. А вот наша мама почти ничего сделать не успела, и теперь уже было поздно.