Подсолнух

— А ты откуда знаешь? — Вадим недоумевал, а потом, разведя руками, вспылил. — И, вообще, ты реально думаешь, что я трахаю все, что со мной рядом стоит? А что это мать моя, например, ты не могла предположить? Если ты на балет только любовников водишь, еще не значит, что все такие.

Он грозно глянул на Русика. Тот сразу поднял руки, словно готов был отречься от всего, и поспешил заверить, испуганно глядя на Муравьеву:

— Я не ее любовник.

Балерина слабо улыбнулась такому внезапному выпаду. Вадим не обратил на Русика никакого внимания, как и Татьяна. Они смотрели друг другу в глаза: девушка — жалостливо, парень — возмущенно. В этот момент к ним присоединилась Арина и тут же остолбенела, вытаращив глаза на Татьяну.

— Подсолнух, а ты что здесь делаешь?

— Подсолнух? — Вадим повернулся к матери, а потом резко помотал головой и выставил руки вперед. — Постой, откуда вы…

— А ты, что, его мать? — изумилась Татьяна, максимально высоко подняв брови.

— А ты что его знаешь? — так же проговорила Арина, приоткрыв рот.

Она тупо посмотрела на Вадима. Тот перевел ничего не понимающий взгляд на Татьяну. Девушка вернула ошеломление Арине. Так они переглядывались несколько секунд, пока парень не зажмурился и не воскликнул:

— Откуда вы друг друга знаете?

— Она на меня работает, — невозмутимо ответила женщина.

— Что?!

На лице Вадима появилось ироничное выражение, граничащее с безумием. Он провел рукой по лицу с нажимом, вдавив нос и растянув губы, а потом расхохотался как сумасшедший. Остальные четверо, замерев, смотрели на него.

— То есть я ее искал все это время по всей Москве, а она работала в твоем клубе?! — поражался парень, разводя руками в воздухе.

— Что?! — выдавили одновременно Арина и Татьяна, развернувшись к парню.

— Хочешь сказать, это из-за нее, — женщина сильно надавила на слово «нее», — ты все московские морги обегал?

Вадим продолжал истерично посмеиваться.

— Ах ты, сучка! — завопила Арина, сделав резкий шаг вперед на Татьяну.

В ее карих глазах отразилась ненависть. Девушка испугалась гневного взгляда и съежилась. Женщина сжала руки в кулак, но посмотрела на Вадима.

— А я говорила, что она того не стоит!

Тот, перестав хохотать, закатил глаза.

— Давай, я сам решу, чего она стоит, а чего нет, — ответил он на выдохе.

— Да ничего она не стоит! — вскричала женщина.

В Татьяне засела обида. Было больно слышать такое именно от нее. Это был двойной удар по сердцу. Лава из полученных ран снова вскипела и полезла наружу. Девушка уже не могла и не хотела ее сдерживать. Она тоже сделала с напором шаг в сторону Арины и вскричала:

— Между прочим, мой отец твоего сына тоже ничтожеством считал! И теперь я, — она ткнула себя в грудь, а потом указала на Вадима, — в отличие от твоего сына, склонна согласиться со своим отцом.

Парень в тот же миг бросил на нее резкий взгляд. Глаза его увлажнились. Муравьева ахнула.

— Да ты беззаботно трахалась в подвале с Павликом, когда он в морге твой обуглившийся труп пытался опознать! — вскричала Арина со всей выразительной ненавистью, на которую была способна.

Татьяна отпрянула назад в растерянности. Слезы уже затмили глаза. Все лица и фигуры начали расплываться и засвечиваться. Она шмыгнула носом.

— Да ты же сама со всеми подряд трахаешься! И мне советовала. Не помнишь?

— Ааа! Хватит!!! — заорал Вадим на весь театр, схватившись за голову.

В холле мгновенно стало тихо. Все вокруг обернулись на них. Муравьева залилась краской. Русик, опешив, втянул живот и выпрямился. Татьяна делала частые почти всхлипывающие вдохи. Арина дышала тяжело и напряженно. Вадим, красный от гнева и стыда, закрыл лицо ладонями и стоял так, воздев голову к потолку. Первую минуту все пространство охватило напряженное молчание. Никто не решался выдать ни звука. Постепенно люди отвернулись к своим собеседникам и возобновили разговоры. Толпа зашевелилась. Воздух снова заполнил монотонный и успокаивающий гул голосов.

Вадим, глубоко вздохнув, осмотрел всех четверых равнодушно и остановился на Муравьевой:

— Извини, Лен, что пришлось все это выслушать, — он опустил взгляд вниз. — Рад был повидаться. Ты, как соберешься, позвони хотя бы за день, чтобы я подстроился. Приходи, с кем хочешь.

Парень выдавил из себя натянутую улыбку, посмотрев Муравьевой в глаза, а затем повернул безэмоциональное лицо к Татьяне и холодным тоном сказал:

— Жаль, что встретились.

Его ледяной взгляд заморозил ей душу. Она резко перестала всхлипывать. Даже дышать не могла все то время, что он уходил по коридору прочь, уводя Арину под руку. Сердце безжалостно ныло. Хотелось вырвать его голыми руками с кровью вон и растоптать.

— Я просто поражаюсь его терпению, — сказала Муравьева, вперив взгляд в Татьяну.

Та подняла на нее заплаканные глаза, пытаясь что-то высказать опущенным ртом, дрожащим от сдерживаемых рыданий, но мышцы ее не слушались. Русик растерялся, чувствуя себя не при делах. Он поглядывал то на Татьяну, то на Муравьеву, не решаясь заговорить. Подруга взглянула на него и, положив руку ему на плечо, представила, шмыгая носом.

— Очень приятно, — без улыбки кивнула балерина.