Подсолнух

Когда все сидели по местам, людей, казалось, немного. Теперь оставшиеся занимали весь зал полностью, сбившись по кучкам в разных его частях, образуя танцевальные круги, из-за чего пространство стало казаться тесным. Татьяна с Ладой протерлись сквозь несколько таких кружков и остановились примерно в центре, стараясь никому не мешать. Лада двигалась неохотно, много оглядываясь по сторонам. Татьяна чувствовала себя свободно, почти в своей стихии.

Музыка приятно легла на душу и сердце, поэтому тело само отплясывало ей в такт, изгибаясь и вращаясь. Лада, кажется, продолжала искать кого-то в толпе. Подруга старалась привлечь ее внимание, растормошить и зажечь, но удалось это только песне на пятой. Видимо, отчаявшись найти принца с голубыми глазами, девчонка ударилась в пляс. Все вокруг двигались, как в пьяном угаре. Татьяне показалось, что подростки отрывались похлеще молодых людей, что посещали «Дэнсхолл». Они прыгали, кричали, смеялись и полностью отдавались музыке, как на последней дискотеке. В них было больше агрессии, эмоций и искренности. Такая энергетика заряжала. В клубе она часто наблюдала обратное, когда люди под влиянием толпы подавляли себя и свои чувства. Так полагалось вести себя в приличном обществе. В обществе подростков блюсти эти приличия, видимо, было не обязательно.

Татьяна тоже просто танцевала под ритм своих эмоций, которые вскипали на дне души. Она вспоминала самые острые и самые притупленные моменты из прошлой жизни, заставляя выплескиваться все, что накопилось за годы ее страданий. Девушка вдруг ощутила всю несправедливость, с которой долгие годы мирилась и над которой даже не пыталась задуматься, отчего медленно тлела душа. Ей было больно почти физически, когда она вспоминала насмешки бывших подруг, их небрежное отношение к ней, морализаторство отца, его вечные запреты и поучения, требования преподавателей, их равнодушие и придирчивость. Она всегда плясала под чужую дудку, четко выполняла строгие инструкции, написанные далекими предками для старых времен, и никогда не позволяла себе просто расслабиться и пустить все на самотек. Она танцевала всю жизнь и при этом не танцевала, на самом деле, а просто повторяла заученные исключительно механические движения под классическую музыку. Татьяна только теперь поняла, почему никогда до этого не испытывала удовлетворение. Раньше ей не с чем было сравнить, но теперь она знала, что значит погружаться в танец с головой. Она чувствовала, как музыка растекается по венам и будоражит, заставляя гореть изнутри, почти так же, как нежные и теплые ласки Вадима. Теперь она поняла и то, что никому, кроме него, до нее не было дела, а она пыталась угодить всем остальным, пренебрегая единственным человеком, которым не стоило пренебрегать. И получила в ответ заслуженное предательство. Боль вылилась в резкий оборот вокруг своей оси, резкой рывок головой по кругу и в стороны, резкий удар волос о лицо, и улетела в белый потолок вместе с музыкой.

Устав и запыхавшись, девушки решили выйти подышать в коридор. В нем тоже толпилось много подростков. Больших компаний не было. В основном, все стояли группками по три-шесть человек. Подруги встали поближе к окну, откуда вливался холодный воздух с улицы.

Татьяна смотрела в уличную темень на тускло освещенную желтыми фонарями площадку перед парадным входом, на которой тоже тусовались подростки маленькими кучками. В этот момент по лестнице спускался тот самый голубоглазый парень. Лада, запыхавшаяся и красная от жара танцпола, сразу начала приводить себя в порядок: замахала рукой на лицо, прилизала волосы, вытерла пот со лба. Парень улыбнулся и приостановился на несколько секунд, чтобы сказать:

— Классное шоу у вас получилось.

Он показал Ладе «лайк».

— Спасибо, — скромно ответила она, так и не закрыв рот до конца после этого.

Глазами девчонка испепеляла его круглое лицо с широким подбородком. Двое его дружков уже ушли вперед и обернулись в ожидании, когда он их догонит. Парень двинулся дальше. Лада корпусом развернулась вслед за ним, провожая взглядом.

— К Калинке подкатываешь? — посмеиваясь, спросил один из дружков в полный голос, совсем не смущаясь того, что Лада все это может услышать.

Парень с голубыми глазами смущенно отвернулся, махнув на друга рукой, и пробормотал что-то невнятное.

— Чувак, совсем отчаялся? — продолжал смеяться тот. — Халявы захотел?

— Ты ее мать видел сегодня? — с пылом подхватил второй. — С таким вырезом чуть ли не до пупка! Все нутро наружу! Я бы вдул.

Все трое парней заржали.

— А она бы дала, — посмеялся первый.