Подстава

Оборвала себя волевым усилием, затем насмешливо поинтересовалась:

– А тебе причинять вред значит можно, да, архонт?

Он приподнялся, заглянул мне в глаза так, словно вывернул всю душу, кивнул, улыбнулся, и ответил:

– Попробуй.

Щелкнули застежки.

Он даже не прикасался к ним, но наручники расстегнулись, выпуская мои запястья. А Эрих ждал, предвкушающе улыбался и ждал. Для него все это было игрой.

Вот только – для меня тоже!

На выживание, правда, но если уж играть, то максимально поднимая ставки.

– Пусти, – потребовала, глядя в холодные аристократические глаза.

Эрих мягко отодвинулся, предоставляя полную свободу действий.

В тот же миг я решительно сдернула с себя простынь и встала, ничуть не смущаясь отсутствия одежды. У меня за спиной десять лет в десантных войсках, а там нет деления на мужские и женские душевые. Нет и запрета на межличностные выяснения отношений – хочешь выжить, умей драться. Я умела.

Медленно, расслабленно подошла к столу, отчетливо понимая, куда сейчас направлен взгляд архонта, взяла бутылку вина, крутанувшись, развернулась к Эриху. Мужчина лег на кровати, но никакой вальяжности или ленцы в его позе не наблюдалось. Напряжен. Напряжен настолько, что отчетливо обозначились канаты мышц, взгляд потемнел, и дышит архонт едва ли не сквозь зубы.

Хотел поиграть? Играем, малыш. Правда ты забыл об одном правиле – существуют ситуации, в которых мужской мозг отключается напрочь. Эрих-Эрих, я очень хорошая ученица, даже если это был предмет, преподающийся в реабилитационном центре и бесил он меня до бесконечности, я все равно все выучила.

С самой невинной улыбкой я села на край стола, изогнулась, опираясь на руку и прекрасно представляя, что сейчас открылось взору и так крайне возбужденного мужика.

Подняла бутылку, сделала медленный глоток…

Несколько капель вина пролились на грудь.

Ну что, детка, погнали?

Он поднялся с постели неторопливо, но эту партию вела я и я заметила, как дрогнули от нетерпения широкие мужские ладони, в желании сжать женское тело, активно сигнализирующее о том, что оно вообще не против всяческих сжиманий и всего прочего. Ты ведь играл в благородного развратителя, сдерживая желание, дабы получить полную эмоциональную разрядку от победы. Ты себя старательно сдерживал. И ты забыл, что вино может и продлевает сам акт, но до продления, это же вино нехило так распаляет желание, и вот об этом я знаю.

Пришла пора расплаты, малыш.

– Плохо скрываешь, – зло произнес он.

– Скрываю что? – еще один глоток вина.

– Торжествующий блеск в глазах, – продемонстрировал архонт полное понимание происходящего.

Даже не видела смысла это скрывать. Ты ведь умный, да? Опытный, опасный, с инстинктами отточенными веками естественного отбора – аристократы выращивают себе подобных с рвением, сделавшим бы честь любому генетику. Но все равно мужик. Очень возбужденный мужик.

И я, не отрывая взгляда от его глаз, провокационно раздвигаю ноги чуть сильнее. Всего чуть-чуть… Как приглашение, от которого он уже не мог отказаться.

Архонт приблизился стремительно, словно зверь, ринувшийся к добыче, но, и это делало ему честь, внимание уделил не тому месту, куда его столь бесстыдно пригласили, а прелюдии, старательно сдерживая свое обещание растянуть процесс.

Неожиданно, да.

И когда он смял мои губы поцелуем, это тоже было очень неожиданно. Видимо Эрих тоже знал, что существуют ситуации, в которых женский мозг отключается напрочь.

И мозг действительно отключился… но не рефлексы.

Замах и отточенный удар.

Малыш, я ведь не зря пила вино именно из бутылки. Просто стаканом с такой силой не врежешь, а вот бутылкой, да еще и сделанной из основательно прочного, толстого, тяжелого стекла – запросто. Не туда ты смотрел, Эрих, совсем не туда.

Глухой стон и потерявший сознание мужчина соскользнул на пол, развалившись у моих ног.

А вот я, тяжело дыша и пытаясь прогнать накатившую от его поцелуя слабость, еще несколько секунд сидела, пытаясь прийти в себя.

Черт, вот это накрыло.

Мне бы сейчас холодный душ очень бы не помешал, но времени на подобные изыски не было.

Спрыгнув со стола, я первым делом нашла нож, срезала веревку, удерживающую завеси балдахина, профессионально связала мужчину, от которого до сих пор дрожали руки, по телу разливалось тепло, а внизу живота бушевал пожар. И сверхновая меня раздери – аккуратно обматывая его голову с кровоточащей раной белым лоскутом простыни, я испытывала жуткое чувство сожаления, что нам не удалось заняться успокоением взбунтовавшихся гормонов.

И что поранила его…

И когда Эрих застонал, приходя в себя, первой моей мыслью было «А ну ее эту невинность!», но потом пришла и вторая «И он получит свой бриллиант неограненный». А вот это было бы уже обидно. Оторвала еще один лоскуток простыни, запихала ему в рот.

Затем, проклиная Тамрана с его тренировками из-за которых весил мой пленный охренительно много, потащила его к кровати. Волоком потащила. Нет, я конечно тренированный спец, но тяжести таскать не нанималась, так что пришлось волочить.