Подстава

— Расскажу тебе одну историю, — он отложил перо и теперь по моему телу скользили сильные пальцы. — Жил был один наследник династии. И у него было очень славное детство, Мелани, то нянечка упадет с посиневшим вмиг лицом, то учитель вдрут окажется с дырой в груди и заваливается на парту, разливая свою кровь повсюду, а то в один день не проснулись родители… Борьба за власть, милая, удивительная вещь — в ней главная ставка жизнь, всегда именно жизнь.

Он взглянул мне в глаза, улыбнулся, и продолжил, лаская пальцами мое тело.

— И однажды мне надоело ждать удара из-за угла, я начал действовать сам — собрал тех, кому мог доверять, и начал убирать наиболее вероятных претендентов на власть. И покушения прекратились, их просто некому более было заказывать. Но тут, вдруг, в один прекрасный день, кое-кто пытается сбить мой катер…

— Перепугался, да? — участливо поинтересовалась я.

— Разозлился, — парировал архонт. Улыбнулся, и продолжил: — И никуда не улетел. Я был на крыше ближайшего здания и с интересом наблюдал за вами. Увидел… тебя.

Склонившись ниже, и пристально глядя мне в глаза, прикоснулся к груди, сжал губами, медленно, чувственно коснулся языком…

— Выбью зубы, и заставлю их жевать кровоточащими деснами, — предупредила я.

Рассмеялся.

Лег удобнее, и, накрыв грудь уже ладонью, продолжил:

— В каждом грузовом катере на Франциске установлена фиксирующая водителя камера, — я похолодела, архонт улыбнулся.

— Вылез с предложением устроить дуэль погрузчиками, исключительно из желания понаблюдать за твоей реакцией. И поверь — это того стоило.

Вспомнила свою мимику в тот момент…

Резко выдохнув, пригрозила:

— Убью, сволочь!

— Но когда, — мужчина вдруг оказался на мне, упираясь локтями в подушку по обе стороны от моей головы и обняв ладонями мое лицо, — я увидел тебя, вышедшую из «Гламурной куропатки», я пропал…

— Да я и чувствовала себя общипанной курицей! — уворачиваясь от его поцелуя, прошипела разгневанно.

Рассмеялся, настигая мои губы и захватывая в плен. И от этого поцелуя я окончательно разозлилась, дернулась, пытаясь вырваться, и обнаружила, что у меня скованы руки. До этого даже не замечала — браслеты практически не ощущались.

— Ты была очаровательной шлюхой, — прошептал архонт, скользя губами по моей щеке к уху. — Нежной, испуганной, трепетной, безумно соблазнительной и совершенно невинной — коктейль, окончательно вскруживший мне голову.

И его тело, внезапно вдавившее мое в мягкую постель. Всего на миг, затем он вновь держал свой вес на согнутых руках, и, согревая мое ухо дыханием, прошептал:

— Одного понять не могу — почему ты похитила не меня?!

Нет ну надо же!

Я просто задохнулась от возмущения!

— Серьезно, — он приподнялся и заглянул мне в глаза, — я ведь больше знаю.

Поверить не могу!

— Ты что, обиделся? — потрясенно переспросила я.

— Угу, — он даже скрывать не стал. — Лежу, изображаю слабость и страдания, а ты, после таких поцелуев, взяла и уволокла Гроя. Он же тяжелый, я самых здоровых с собой взял, чтобы, так сказать, помочь тебе с выбором определиться! Кстати, я минут пять без движения лежал, в надежде, что вернешься.

Атас! Слов нет одни междометия…

— Ну, извини, — шокировано сказала я.

У меня шок.

— Извиняю, — Эрих наклонился, нежно поцеловал. — Но давай договоримся, впредь похищать будешь только меня. Идет?

— Ииидет…

И даже не знаю, что на это еще можно было сказать. Хотя один вопрос имелся:

— А когда тебя уже можно будет похищать?

Сделав вид, что серьезно задумался, архонт немного покачал головой, будто отчитывал, и с самой счастливой улыбкой объявил:

— Поздно, милая, надо было пользоваться моментом, когда шанс был. Теперь уже я тебя похитил, так что…

Кое-кто самым наглым образом устроился между моих ног.

— А к чему договор был? — мрачно поинтересовалась.

— Так, в качестве прелюдии, — нагло ответили мне.

— Сволочь! — честно охарактеризовала придурка.

— Да, — прошептал он, придвигаясь туда, куда не следовало бы. — И, кстати, в твоей каюте было двенадцать камер…

И взгляд такой, с намеком, а еще улыбка, медленно расплывающаяся в ухмылку. То есть пока я старательно изображала Элизабет, этот сидел, смотрел и потешался?!

— И к чему весь этот фарс был? — мрачно поинтересовалась.

— Честно? — Эрих потянулся, прикоснулся губами к кончику моего носа, и признался: — Я хотел, чтобы ты в меня влюбилась.

Кое-кто лишился дара речи напрочь…

— Стокгольмский синдром и все такое, — улыбка архонта становится чуть мечтательной. — Смотри, ты вся такая испуганная пленница, и играла ты в нее потрясающее, я весь такой сволочь, но только с тобой внимательный и заботливый. Идеальная комбинация. По моим подсчетам, к двенадцатому дню заточения, ты бы призналась мне во всем сама.

Хрень несусветная.

— Так, допустим, — приняла я его вариант изложения событий, — тогда почему не продолжил и дальше играть в сурового, но справедливого похитителя?

Эрих сдвинулся, произнес «Хартэа», и у изножья кровати вспыхнул экран. И на этом экране отразился снимок того, как офицер Тамран поддерживает меня за талию, пока я тянусь к кнопочке.