Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

 Внизу как на ладони лежала платформа Коломенское с переходным мостом, который готовились вскоре заменить туннелем. Чем дальше от станции, тем теснее становилось дороге от проводов и контактных мачт. Горели вдали разноцветные — красные, зеленые, фиолетовые — огни. Подъездные пути поблизости были свободны, только по второму главному в направлении Каширы двигался дизель с утолщением впереди, короткий, похожий на маленького вытянутого головастика.

 «По какой причине, — подумал Денисов, — именно это помещение выбрано неизвестным курильщиком «Золотого руна», а следовательно, имеет отношение и к Белогорловой и к Шерпу? К каждому в отдельности и всем троим вместе. Что его привлекло сюда?

 — Никого нет. Видите? — спросил постовой.

 Сторож осторожно кашлянул:

 — Так-то оно так...

 Денисов и Гладилин первыми спустились вниз, к машине.

 — Не могли вы в тот вечер разминуться с Белогорловой? — спросил Денисов.

 — Во дворе? Вряд ли.

 — А во времени встречи не допустили ошибки?

 Гладилин нахмурился, вспоминая:

 — Да нет. Точно в девятнадцать... — он вздохнул. — Двадцать минут я выждал. Потом клиент этот появился. «Будьте сознательным, товарищ! Электричка ушла, опаздываю на самолет. Безвыходное положение!»

 — Кто-нибудь еще подходил к такси, когда вы тут стояли? — спросил Денисов.

 — Нет, кажется. Я книгу читал. Мигеля де Унамуно...

 Денисов вспомнил, что видел эту фамилию на книге, лежавшей в машине, в первый день знакомства с Гладилиным.

 — Потом? — спросил он.

 — Повез в Домодедово. Что делать?

 — Как он вел себя? Что еще говорил?

 — В пути? Молчал. Я тоже обычно не разговариваю.

 — О том, что мать у него умерла, сказал? — спросил Денисов.

 Гладилин хлопнул себя по колену:

 — Точно! Мать умерла. Вспомнил: его ждали домой еще накануне. Похороны задержали!

 — Высадил его в аэропорту?

 — Подрулил к самому вокзалу. Даже видел, как он бежал к стойке для регистрации.

 Оставалось последнее:

 — Включи свет на минутку.

 Опознание в розыскных целях не требовало понятых, никак не оформлялось процессуально. Денисов протянул таксисту с десяток фотографий:

 — Узнаешь?

 Гладилин сложил их веером, как карты.

 — Вот он, — второй с края лежала фотография Шерпа.

 «Что и требовалось доказать, — подумал Денисов. — Адвокат был здесь примерно за час до нападения на Белогорлову. Находился во дворе, а может, и в самом реконструирующемся здании. Скоморох! Он лежал в подъезде! — и уехал».

 — Он был у машины один?

 — Я видел его одного. Да! Вот еще! Вспомнил! У меня не было сдачи в порту, а он спешил. «Ладно, — сказал он. — Еще встретимся!» Я удивился.

 «И Шерп и Гладилин, — подумал Денисов, — были здесь, когда прибывал поезд, который Белогорлова отметила кружочком в расписании. Только вот сама она опоздала...»

 Гладилин высадил его из машины недалеко от Булатниковской.

 «Если бы оба они, Шерп и Гладилин, — подумал Денисов, — подозревались в покушении на жизнь Белогорловой в тот вечер, у обоих было бы твердое, неопровержимое алиби. В момент преступления обоих не было по эту сторону кольцевой автомобильной дороги».

 Денисов шел небыстро. Ночь оставалась по-прежнему морозной. На тротуаре здесь и там поблескивали ледяные зрачки. По небольшому скверу перед школой вились тропинки, соединявшиеся между собой в причудливых узорах.

 Денисов нашел младшего инспектора у школы. Ниязов держался в тени, у выкрошившегося заборчика с выпирающей из середины бетона арматурой. Впереди стояли неподвижные, под гнетом обледенелых ветвей, ели, еще выше виднелось девять этажей окон и балконов. Подъезды дома скрывались в тени.

 — Это у него горит, — младший инспектор показал Денисову на приглушенный свет в окне третьего этажа.

 — Ты уверен, что он не уходил?

 — Я бы заметил, — Ниязов снова махнул рукой в сторону окна. — Свет так и горел с самого начала.

 Неяркий свет, заполнявший комнату Шерпа, шел откуда-то из глубины прихожей. Это показалось странным. В окнах кухни было темно.

 — Не так холодно, как ветер. — Ниязова знобило.

 — Адвокат ни разу не подходил к окну? — спросил Денисов.

 Безотчетное чувство тревоги, которое он испытал в институте Склифосовского и которое потом улеглось, когда он узнал, что Шерп благополучно вернулся домой, проснулось вдруг снова.

 — Ни разу, — Ниязов пытался унять озноб. Младшему инспектору наверняка было интересно, сменят ли его и когда, но он ничего не сказал.

 «Собственно, тревога эта появилась раньше, — подумал Денисов, — когда Фесин рассказал о результатах проведенного им небольшого следствия в юридической консультации. Когда он сказал: «Шерп незаметно наблюдал за своей новой подругой. Не шел рядом, а именно следил...» Уже не важны были попытки объяснений: «Ревнив!» «Он и жену ревновал! Причем как-то особенно унизительно...» Потом было сообщение соседки из третьего, подъезда: «Мужчина молодой, стройный. С адвокатом' не сравнить!» Снова что-то похожее на слежку за Белогорловой...»

 Денисов огляделся по сторонам. Никого не было. Дом продолжал жить нешумной ночной жизнью. Денисов услышал негромкий стук в соседнем подъезде — освещенная кабина лифта медленно ползла вверх.