Подтексты. 15 путешествий по российской глубинке в поисках просвета

В первый день Эльвира Тимофеевна пыталась вручить мне толстую папку с надписью «пресса». В ней хранятся газетные и журнальные вырезки со времен Союза. «Вот, тут про меня все написано. И книги я вам еще дам. Читайте и пишите». Я объяснила, что так не работаю, но книги и статьи перед сном пролистала. И правильно сделала, потому что нашла воспоминание Юрия Башманова, очень хорошо характеризующее внутреннюю силу Эльвиры.

Мы разговаривали бесконечно. Я очаровалась семидесятидевятилетней альпинисткой с первой встречи. Маленькая, с железными коленками, но удивительно звонким, молодым голосом. Очень живая, увлеченная альпинизмом, она часами, без перерыва на чай, рассказывала истории о своих восхождениях. В первый же день я поняла, что Эльвира Тимофеевна живет очень скромно и как будто в вечном походе. Простой интерьер дома, на кухне бардак, у входа стоят детские кроссовки, порванные изнутри. Я предложила ей пойти на следующий день со мной в ресторан и поговорить за обедом, а она испугалась: «Вы что, я не хожу в рестораны! У меня нет средств...» Я говорила, что угощаю, но она отказалась наотрез и согласилась только на «самые вкусные в Алуште чебуреки». Вечером порывалась проводить меня до гостиницы, хотя на улице была темень. Переживала, что со мной что-нибудь случится. Я отказалась: «Вам же обратно тоже одной идти придется!» «А что со мной будет?» — удивленно спросила Насонова. Уже позже по телефону ее племянница расскажет мне, как в семьдесят семь лет, услышав в полночь крики за окном (женщина кричала, что ее убивают), Эльвира Тимофеевна схватила топор и побежала на улицу. Племянница пыталась ее остановить, но Эльвира сказала, что никто из соседей не выйдет, а женщину надо спасать (спасла, никого не убила). «Тетя меня поразила своей храбростью», — сказала Настя. Поразила она и меня.

Помню, как в первый вечер я вышла от Эльвиры и заревела. Давно не испытывала такого горького чувства обиды за человека. На эмоциях накатала в «Фейсбуке» пост, и так уж вышло, что уже на следующий день на карточку Эльвиры посыпались деньги от моих подписчиков. А один знакомый промышленный альпинист из Москвы взялся сделать для Эльвиры разрешение на высотные работы. Забегая вперед, скажу, что ее возраст отпугнул тех, кто мог поставить нужную печать, но оформить “корочку” все-таки получилось.

БЛИЗОСТЬ И РОЖДЕНИЕ ИСТОРИИ

Как это обычно бывает, все самые важные, не дежурные истории начались на третий день, когда мы с альпинисткой сблизились. Тогда я узнала про настоящую причину смерти мужа и о тайнике со снарягой под диваном. Тогда же она поделилась, что ей не дают работать в школе, и как сильно это ее печалит.

Мы ходили на рынок, готовили еду дома на горелке, ездили фотографироваться на документы, лечили и кормили котов, распивали вечером вино, которое Эльвира достала из закромов. В общем, просто жили, а параллельно я собирала большую историю. Утром после восхождения на гору Эльвира Тимофеевна мне позвонила, спросила, как я спала. А у меня ночью свело икры так, что я орала от боли. Пришла к Эльвире, хромая, она протянула пачку аспаркама — купила специально. Деньги брать отказалась, хотя я прекрасно понимала, что такое для нее эти сто рублей. Сошлись на том, что я купила корм ее подопечным дворовым котам. Эльвира была такая довольная, будто получила букет цветов.

В последний день мне показалось, что все истории уже рассказаны, но я продлила командировку еще на день. Я хорошо знаю это ложное чувство пресыщенности фактурой и стараюсь не идти у него на поводу. Уйду из журналистики в тот день, когда лениво наступлю на глотку чутью и выключу диктофон раньше времени, потому что устала.

Когда я делаю материал об одном герое, то не ограничиваюсь только его видением. Близкие и знакомые люди могут рассказать о человеке что-то, что он сам о себе или забыл, или просто не знал.

Так что дома я сажусь на телефон и звоню племяннице Эльвиры Тимофеевны. Затем пишу вопросы для ее родственника, который находится в плавании и может ответить только письменно. Связываюсь с председателем Совета ветеранов Федерации альпинизма России, чтобы разобраться в достижениях Эльвиры и том, почему ей не дали «Заслуженного мастера спорта». Звоню нескольким ее подругам в Крыму.

Параллельно я читаю материалы о Насоновой в интернете: интервью, очерки, воспоминания на альпинистских форумах, потому что моя героиня очень хорошо помнит события, но плохо — даты, некоторые цифры и места. А мне нужно восстановить хронологию. Думаю, я прошерстила не меньше ста источников, многие из которых вычитывала ради одной точной даты. И наткнулась на «стопятьсот» ляпов, таких стремных, что хотелось закопаться в песок. Ну, например. У героини погибла подруга по имени Иорданка. Что вы думаете?