Подтяжка

Фигурально выражаясь, как только прозвучало это слово, моя челюсть выпала и стукнулась об пол. Впервые слышу, как кто-либо, а тем более женщина, произносит это слово вслух в таком контексте. Я подумала, что надо бы отвернуться от Джека и Норы. Хотя очень хотелось увидеть, что произойдет дальше — так бывает в детстве, когда наказывают твоего товарища. Я была уверена, что Джек уволит ее прямо здесь и сейчас. Он не являлся прямым ее начальником, но, казалось, ему ничего не стоит выставить ее с работы немедленно. Однако Джек этого не сделал. Он лишь округлил глаза в попытке побороть изумление и рассмеялся.

— Не настолько сексуально, — произнес он, приходя в себя.

Кстати, вскоре после инцидента со словом на «ч» они с Норой стали любовниками. Роман не затянулся — ни одна из нориных интрижек не была хоть сколько-нибудь продолжительной. Как это происходило у нее с большинством мужчин, Нора устала и через несколько недель дала Джеку от-ворот-поворот.

…По-моему, я все еще находилась в шоке, когда Джек и Нора окончательно обговорили все детали и он покинул конференц-зал.

— Напыщенный индюк, — сказала она после его ухода, ища у меня поддержки. Я не считала Джека напыщенным индюком и лишь улыбнулась Норе, начав собирать свои вещи.

— Знаешь, судя по всему, у него член размером с мой мизинец, — добавила она, сжав кулак и выставив наманикюренный пальчик. Я снова только улыбнулась. А что тут можно сказать? Я выросла в чопорной епископальной семье. Меня научили, что не следует обсуждать размеры мужского… ну, вы понимаете, и уж точно нельзя произносить слово на «ч» при мужчинах. Изредка я позволяю себе выругаться: «сука», «дрянь» говорю очень часто. Даже «дерьмо» слетает с моих губ, но грубее — ни-ни.

Я выдавила из себя смешок и, кажется, залилась румянцем. Нора вогнала меня в краску в первый, но далеко не в последний раз (совсем не в последний). Ей чем-то понравилось мое смущение, когда я покраснела по ее вине впервые, ей нравится доводить меня и по сей день.

— Придется срочно заняться исправлениями, — сказала она.

— Ага, надо бы, но сначала, пожалуй, схожу на перекур.

— Ты куришь? — спросила Нора с недоумением, которое, впрочем, я замечала у моих собеседников и раньше.

Люди всегда удивляются, когда узнают о том, что я курю. Неведомым образом я произвожу впечатление скромной «умницы-разумницы» и распространяю вокруг себя флюиды благоразумной матроны. От меня попросту не ожидают ничего такого порочного, вроде курения. Судя по всему, я и закурила по причине необходимости бросить хоть какой-то вызов обществу — интересно было пойти на провокацию и попробовать придать себе пикантности. Даже в школе одноклассники считали меня рассудительной и сдержанной. Не то чтобы мне не доставало популярности, нет, я пользовалась успехом. У меня было много друзей, но для них, как и для малознакомых сверстников, я была этакой квочкой. Все на меня равнялись, советовались со мной, обсуждали свои проблемы. И никто не считал меня сексуальной или стильной. Половину студенческих лет я носила модные в 80-х свитера с высоким воротником и водолазки с маленькими зелеными китами на груди, но и это сексуальности не добавляло. Помню, еще на первом курсе «Робинсона» меня достал собственный имидж «умной девчонки из соседнего двора», я стрельнула сигарету у подруги Стаси и… курю по сей день. По большому счету, ничего во мне не изменилось.

Меня продолжают считать рассудительной и сдержанной, разве что подсевшей на никотин к тому же.

— Да, вредная привычка, — ответила я.

— У всех они есть. Если не курение, так что-то другое.

— И какая у тебя? — спросила я.

— Мужчины, — самокритично вздохнула Нора. И черт возьми, она докажет правоту своих слов.

3. Бренда

— Привет, милая. Как дела в школе? — улыбаться с порога дома вошло в привычку. Сейчас примерно семь тридцать, я устала после рабочего дня и долгой дороги домой. Джоди сидит на диване и смотрит серию «Зены — королевы воинов», которую, бог свидетель, она уже видела дюжину раз. У нее есть весь сериал на DVD, к тому же, кажется, по телевизору только его и показывают. Лучше бы она не заглатывала «Зену» в таком количестве. Однажды я попыталась посмотреть эту дрянь вместе с ней (судорожно стараясь найти какие-то общие с Джоди интересы), но понять ничего не смогла: едва прикрыв наготу доспехами, женщины нападают на древнегреческих воинов и мифических персонажей. Мне, в общем и целом, фильм показался бессмыслицей.

— Нормально, — бубнит Джоди, не поворачивая головы.

— Ты не могла бы заняться чем-нибудь другим? — прошу я. — Нет ничего хорошего в том, что ты смотришь столько фильмов со сценами насилия.