Подтверждение

Мы достигли того, что сначала показалось мне устьем реки и корабль медленно поплыл вверх по течению. Пронизанная щедрыми лучами солнца вода здесь была глубока и спокойна, потрясающего бутылочно-зеленого цвета. Оба берега реки покрывал густой тропический лес, совершенно неподвижный в тихом воздухе.

Однако через несколько минут плавания по этому каналу я понял, что это не река, а пролив между островом отдыха и соседним островом, заслоняющим широкую, тихую лагуну, за которой был виден широко раскинувшийся город Марисей.

Теперь, когда путешествию пришел конец, я почувствовал странную неуверенность. Корабль стал символом безопасности и постоянства, чем-то вроде второй родины; он давал мне прибежище и кормил, на него я с благодарностью возвращался после того, как отваживался сойти на берег. Я привык к кораблю и теперь смотрел на него как на жилище, которое оставил в Джетре. Покинуть его было шагом в нечто чуждое. До сих пор я лишь смотрел на проплывающие мимо пейзажи островов, а теперь должен был сойти на берег и вступить в незнакомый мир.

Это было возвращение к моему прежнему «я», которое я незаметно потерял, поднявшись на борт корабля. Я чувствовал необъяснимую нервозность и страх перед Марисеем – без всяких видимых причин. Это было всего лишь место пересадки, транзитный порт. Кроме того, в Марисее меня ждали. У Лотереи Коллажо было здесь бюро, которое должно было организовать для меня следующий этап путешествия.

Пока корабль причаливал, я стоял на корме, потом пошел в каюту. По дороге я встретил Сайанхемов, которые попрощались, благословив меня и пожелав мне счастья. Десятью минутами позже я волок свой чемодан по пирсу и оглядывался в поисках такси, которое отвезло бы меня в город.

Глава седьмая

Бюро Лотереи Коллажо находилось на теневой стороне улицы, в десяти минутах езды от порта. Я рассчитался с шофером, и он быстро уехал, пыльный лимузин подпрыгивал и гремел на неровной, мощенной булыжником мостовой, потом достиг конца ярко освещенной улицы, повернул и исчез в беспорядочном потоке проносящихся мимо машин.

На улицу Бюро Лотереи открывалось двумя огромными стеклянными дверями. Я заглянул внутрь и в глубине помещения, наполовину скрытого растениями в кадках, увидел письменный стол и несколько шкафов с документацией. Там сидела женщина и листала журнал. Я хотел войти, но дверь была заперта. Молодая женщина подняла взгляд, кивнула мне и встала. Я увидел, что она прихватила с собой связку ключей.

Всего несколько минут отделяли меня от сонного, медленного ритма жизни на борту корабля, но, едва попав в Марисей, я уже испытал нечто вроде культурного шока. Ничто из виденного мной на других островах не подготовило меня к этому деловому, жаркому и шумному городу, не похожему ни на один из городов, которые я знал на своей родине.

В Марисее, казалось, царил хаос из автомобилей, людей и шума. Все пешеходы двигались удивительно быстро и с таинственной целеустремленностью. Машины и мотоциклы мчались так стремительно, как никогда не осмеливались в Джетре, и движение было непрерывным чередованием визга тормозов при полной остановке, мгновенного безоглядного разгона, резких поворотов и неожиданной смены направления. Все это сопровождалось непрерывным концертом гудков. Двуязычные указатели не образовывали никакой видимой системы, какую можно было встретить в других местах. Большинство магазинов здесь отличались от соответствующих торговых заведений Джетры, а товары в живописном беспорядке были выставлены прямо на тротуарах. В переулках и сточных канавах валялись картонки и бутылки. Те люди, которые не спешили по своим неизвестным делам, праздно загорали на солнце, расположившись на скудных полосках травы в общественных местах, или подпирали стены домов, или пристраивались среди отбросов на камнях бордюра, если у них не было денег, чтобы сидеть в уличных кафе и ресторанчиках под открытым небом. Одна из улиц была полностью перекрыта и служила импровизированным футбольным полем, так что моему шоферу пришлось, осыпав игравших там ребят руганью и совершив опасный маневр, вернуться на главную улицу. Другой сложностью городского движения были автобусы: увешанные гроздьями людей, висящих в дверях и окнах, они мчались по главной улице, глубоко презирая все правила движения. При постройке города, казалось, не следовали никакому плану, что доказывал лабиринт перекрещивающихся узеньких улочек, застроенных множеством ветхих, запущенных кирпичных домов. В Джетре я жил на большой авеню, которая, согласно традиции, была достаточно широка для того, чтобы по ней мог промаршировать отряд солдат, человек по тридцать в ряд.