Подвал. 24 года в сексуальном рабстве

Элизабет и Феликсу приходится носить специальные полароиды, потому что глаза их слишком чувствительны к естественному свету. Они смеются и шутят, передразнивая очкастых персонажей из DVD и с видеокассет. Больничное телевидение специально настроено только на проигрывание фильмов; семью намеренно ограждают от историй, которые рассказывают про них в СМИ. Больничный телевизор редко выключен. Знаменитые пациенты смотрят документальные фильмы о природе, детские мультики и программы о путешествиях — последние буквально завораживают детей, прежде видевших в нескольких метрах перед собой только глухую стену. После трех недель пребывания в больнице Элизабет впервые совершила прогулку.

Папарацци буквально окружили больницу в надежде на эксклюзивный снимок ценой в миллион долларов, поэтому для своего первого выхода ей пришлось переодеться медсестрой.

Экскурсия в чуждую среду была санкционирована доктором Кепплингером. Он приказал детективам в штатском ни на минуту не отходить от Элизабет, оговорив, что прогулка будет длиться не более пятнадцати минут.

Элизабет спустилась по черной лестнице в форме: черные зашнурованные туфли без каблука, черные чулки, парик и джемпер. Рядом с Элизабет все время шла сиделка, взявшая ее под руку, пока они обходили территорию больницы. Один раз Элизабет остановилась, чтобы сорвать только что распустившийся розовый рододендрон, и, вертя его в пальцах, взяла с собой в отделение. В больнице к ней относились как к героине.

Несколько раз Элизабет разрешали повидать лежавшую в коме Керстин, находившуюся в другой амштеттенской больнице в нескольких километрах от клиники. «Элизабет хранят как зеницу ока», — сообщил цюрихской газете медбрат из больницы. На этот раз она снова переоделась медсестрой и даже надела рыжий парик с хвостиком. Элизабет тихо сидела на краешке койки, пока ослабленная иммунная система дочери изо всех сил старалась преодолеть парализующее воздействие длительного заключения. Временами она обращалась к ней. Позже, когда врачи вывели Керстин из искусственной комы, они скажут, что любовь, которую излучала Элизабет, оказалась жизненно необходимой для того, чтобы вернуть дочь в царство живых.

Ее адвокат Кристоф Хербст так описывает эти первые недели свободы: «Элизабет очень счастлива, вновь открывая для себя мир. Ей очень нравится выходить наружу и чувствовать капли дождя на лице. Но важно, чтобы процесс приспособления происходил медленно. У Элизабет и ее детей, живших в подземелье, слабо развито представление о времени и о будущем. Кое-кто, слушая историю Элизабет, думает, что она — персонаж из фильма ужасов. Но слухи о том, что она беззубая и не может разговаривать, — неправда. Она потеряла много зубов, но не все. По ее внешнему виду нельзя догадаться, через что ей довелось пройти, настолько она напоминает любую нормальную женщину. Она говорит семье, что все, к чему стремится, — нормальная жизнь, по крайней мере в той степени, в какой она ей доступна. Это — ее единственное желание.

Всем им просто очень нужен мир и покой, им нужно отдохнуть, расслабиться. Детям Элизабет надо встретиться прямо сейчас: той части семьи, которая жила с бабушкой, и тем, кто жил с матерью. Итак, они продолжают проходить курс, предписанный терапевтами. Я бы сказал, что в ближайшие несколько недель они еще больше привыкнут к нормальной жизни. И еще я бы добавил, что они чувствуют себя гораздо более комфортно в новом окружении, хотя вряд ли это та среда, в которой им захочется жить в будущем. Они не имеют доступа к СМИ. У них нет телевизора и радио. Им не дают газет, и, по-моему, это к лучшему, потому что, если они действительно поняли, что творится в СМИ, они бы полностью… впрочем, оставим это, они не поняли бы мира, а сейчас им просто необходимо побыть всем вместе.

Бабушка, Элизабет и их дети находятся рядом друг с другом. Встают они часов в шесть-семь. Потом завтракают. Они сидят за большим столом: разговаривают, спорят, шутят. Затем каждый принимается за свое дело; дети играют в компьютерные игры, читают книжки, немного рисуют. Потом у них ланч, а после ланча, если захочется, можно вздремнуть. После обеда взрослые дети готовят школьные уроки. А потом — ужин, после ужина есть время посмотреть видео или послушать музыку. Ну а после — спать.

Крайне любопытно наблюдать за этой семьей, потому что она ведет себя как обычная семья, и если вы встретитесь с ними, то невольно почувствуете себя ее частью. Вам придется играть с ними, болтать, спорить о чем-нибудь, а стало быть, вы почувствуете себя лучше, чем раньше.

В здании больницы они все живут на одном этаже, в разных палатах. Есть и одна общая комната, где они могут встречаться, завтракать, обедать и ужинать. Но при этом у каждого есть своя, если так можно выразиться, квартира, и по желанию они могут расходиться по своим палатам — спать или заниматься своими делами. У них выработалось нечто наподобие чувства, будто это их квартира, дом. Дети делят спальни: сестры спят вместе; братья — тоже, а Элизабет спит с самым маленьким.