Подвал

Увы, это печальное происшествие лишь разожгло народный гнев. И когда мы сообщили, что кенсингтонский убийца нанес новый удар, округой овладели ужас и массовая истерия. Не прошло и семидесяти двух часов с обнаружения трупа бедного Олмана, как нашли безжизненное тело Уильяма Келби, торговца тканями, сорока лет. Прохожий увидел его лежащим на Пауис-сквер в тот момент, когда колокола церкви Всех Святых прозвонили первый раз после полуночи. Горло бедняги было перерезано. Проклятый, безумный монстр еще раз сотворил свое темное дело, прежде чем скрыться в тени. Полиция не в силах помешать деяниям преступника, который действует безнаказанно. На данный момент уже пять несчастных были убиты ударом в сердце. Живущие в других районах люди начинают относиться к северному Кенсингтону, Ноттинг-Хилл и Дейлу как к рассадникам глубочайшего позора. Мы все до единого носим на себе печать Каина. Кто может сомневаться в том, что тень легла на эти места по причине того, что именно здесь были совершены безнаказанные преступления? А полиция, у которой уже пять жертв и есть достаточно улик для поимки чудовища, не справилась со своими обязанностями.

Мы хотим, чтобы преступника схватили. Нет, мы от лица наших напуганных читателей требуем этого.

«Три жертвы за восемь дней, — подумал Фостер. — Пять за две недели». Теперь он был убежден: у преступника имелись личные мотивы. Если бы он просто собирался копировать какого-нибудь убийцу прошлого, то выбрал бы человека, действовавшего не так лихорадочно.

Последнюю жертву зарезали в саду около Портабелло-роуд, труп обнаружил прохожий, когда «колокола церкви Всех Святых прозвонили первый раз после полуночи», значит, в час ночи. И все же репортер решил, что его статья должна быть не о самих убийствах, а об ужасе, овладевшем сердцами местных жителей.

В статье сообщалось, что после того как была найдена пятая жертва, полиция арестовала тридцатилетнего мелкого фермера Ика Фаэрбена — Барнс объяснил, что его фамилия имела значение «красивый ребенок». Согласно скупым описаниям в газете, Фаэрбен был «гигантом» с «устрашающей внешностью». На станции в Ноттинг-Дейл собралась толпа, сотни людей требовали смерти подозреваемого. Соорудили самодельную виселицу.

Полиция сознательно подняла шумиху в прессе об аресте. Соседи подозреваемого признавались в том, что всегда считали его дурным человеком, он казался им скользким типом. Он не был женат, а отец и мать, с которыми он жил, вынуждены были бежать, то ли от позора, то ли из страха перед нападением разъяренной толпы. Подозреваемому предъявили обвинения. Газетчики, прежде сомневавшиеся в компетенции полиции, теперь изменили позицию: полицию и детективов, ведущих дело, хвалили, хотя и с оговоркой: «Мы верим, что после приговора суда сможем заснуть спокойно», — двусмысленно гласил один из газетных заголовков.

Мобильный телефон Фостера зазвонил, заставляя его вернуться в двадцать первый век. Это был Дринкуотер.

— Энди? — произнес Фостер.

— Как идут дела, сэр?

— Он совершил пять убийств.

Дринкуотер присвистнул.

— Значит, впереди еще два.

— Зачем вы звоните?

— Сообщить вам, что первую жертву официально опознали. Это Грэм Эллис.

— Его бывшая жена не рассказала ничего интересного?

— Нет. Она не общалась с ним в последний год его жизни. Непохоже, что они расстались полюбовно.

— Надеюсь, кто-нибудь из вас изучил документы его фирмы, чтобы выяснить, не связывало ли Эллиса что-нибудь с Дарбиширом и Перри?

— Отряд уже выехал в Чешир. Но есть еще кое-что. Мы наконец-то получили данные токсикологической экспертизы по Дарбиширу. В его крови были обнаружены следы гамма-гидроксибутирата (GHB) и фенциклидина.