Подвиг

— Звезду… в жопу… — заливался, тряс головой в бедуинском платке рыжий. Примкнул штык, постучал себя кулаком по лбу и показал растопыренные пальцы. — Она же острая!!

— Только не ложись! — крикнул Шищенко мальчишке. — Это смерть, понял? Когда бежишь — это может быть, а если ляжешь — наверняка, понял? — Он вздрагивал от напряжения, мучительно изгибался, оглядывался вниз на БТР. — Да что он там телится? Пошел! Давай!

БТР рывком тронулся, разворачивая пушку, вылетел на поворот и открыл огонь.

— Вставай, сынок! — заорал Мишка. — Ура! Ура-а-а!! — Он вскочил на гребень и побежал по широкому голому склону горы.

Сверху застрочил пулемет, духи, засевшие за камнями под вершиной, ударили из автоматов. Мишка уже не видел, как мальчишка, едва поднявшись, получил очередь в грудь и повалился навзничь.

— Только не ложись! — орал Мишка. — Не ложись, сынок! Ура-а-а!! — Он тянул бесконечное «а-а-а!!» оскаленным ртом, коротко вдыхая, карабкался по осыпающимся камням, падал и вставал, стрелял по мелькающим между камнями чалмам и снова бежал.

С вершины, оставляя дымный след, полетела ракета и снесла башню БТРа. Солдаты падали один за другим и безжизненно скользили вниз по склону, а Мишка орал, как заведенный, не умолкая и лез наверх. Пот ручьями лился по лицу, оставляя полосы на маске из густой черной пыли. Рыжий солдат взмахнул руками и повалился на него, цепляясь судорожно скрюченными пальцами. Мишка не глядя оттолкнул его.

Он был уже около вершины. Душман, приподнявшись из-за камня, в упор навел ему в грудь автомат и нажал на спуск. Автомат сухо щелкнул, в следующее мгновение Мишка отбил в сторону ствол, всадил штык в живот и швырнул труп вниз. Тут же ударил магазином в лицо следующего, тот упал, и Мишка с размаху со скрежетом воткнул штык в камни сквозь него, раз, другой, третий, кромсая неподвижное уже тело. Едва он успел разогнуться, как окованный железом приклад раздробил ему челюсть. Мишка упал, выронив автомат, и душман с пронзительным визгом бросился душить его. Они несколько раз перекатились друг через друга, Мишка нащупал и вытащил из сапога финку и снизу воткнул ее. С трудом разжал мертвые руки и поднялся. Кровь с двух сторон лилась из разбитого рта.

— Кто на меня? — заорал он. — Ну, кто еще?!

Он бросился с голыми руками на пулеметчика, тот побежал, бросив пулемет, Мишка догнал его, повалил, вцепился пальцами в лицо и стал бить головой о камни, мотая его из стороны в сторону, будто пытаясь разорвать. Вскочил и оглянулся вокруг бешеными глазами. Убивать больше было некого — он один стоял на вершине, весь залитый кровью, своей и чужой, с кровавыми по локоть руками, — и он заорал в пространство, сотрясаясь всем телом, и орал, покуда не кончилось дыхание.

Наконец он умолк, бессильно опустив плечи, и удивленно, будто проснувшись, огляделся. Склон горы был усеян мертвыми телами. Кое-где еще копошились, сцепившись намертво, солдаты и душманы.

Из-за перевала появилась опоздавшая «вертушка». Опустив тяжелый, ощетинившийся пушками нос, вертолет низко облетел крошечного человечка, стоящего на вершине, и сел на дороге, рядом с горящими БТРами.

Мишка не оглянулся на грохот винтов, он смотрел на раскаленные полдневным солнцем горы. Знойный воздух струился над камнями. Покой и тишина были вокруг.

Игорь Богуславский мчался на белых «Жигулях» по утреннему пустынному проспекту. В машине гремел магнитофон, сзади дремали в обнимку с шампанским две девочки.

Игорь глянул на них в зеркало и резко дернул рулем. Девчонки повалились на сиденье.

— Шуточки у тебя… — капризно сказала одна.

Утро красит нежным светом!
Стены древнего Кремля! —

нещадно фальшивя, заорал он. —

Просыпается с рассветом!
Вся Советская земля!
Могучая! Дремучая!
Никем не победимая!..

Не спать, куклы, не спать! День только начинается! Доярка спешит на ферму, рабочий идет к станку, полный трудового энтузиазма!..

Он на полной скорости повернул во двор, отчего девчонки повалились в другую сторону, и затормозил у подъезда.

— Приехали! — Игорь распахнул перед ними дверцу. — Минуточку… — Он присмотрелся: поодаль Блоха сметал мусор громад ной метлой.

Игорь сорвал большой кленовый лист и аккуратно положил посередине дорожки.

— Гражданин подметальщик! — гнусавым голосом пропел он. — Товарищ дворник! Подойдите, пожалуйста!

Блоха положил метлу и подошел.

— Плохо работаете, гражданин дворник! — указал Игорь на листок. — Общественность жалуется.

Девчонки захихикали. Блоха молча поднял лист, сложил и сунул Игорю в нагрудный карман. Они пожали друг другу руки.

— Куда пропал, подметальщик? — спросил Игорь.

— Так у нас с вами разный режим, барин. Вы спите — мы работаем. Вы сорите — мы убираем… Ты куда в такую рань?

— Откуда. У скульптора одного были. Он памятник Альенде наваял. Или Лумумбе, я не понял. Обмывали… Мои уехали?

— Давно.

— Спа-ать! — Игорь сладко потянулся. — Слушай, бросай метлу, пошли с нами? Куклы, ко мне!

Он поднял руки, и девчонки с двух сторон поднырнули под них.