Подвиг

— Все.

— Ну такъ теб и собираться особенно не надо. Вы можете идти… Попрошу — Петербургъ, Москву, Кiевъ, Харьковъ и Ростовъ.

Вызываемые подошли къ столу и стали въ ожиданiи инструкцiй. За тонкими стнами барака было слышно, какъ съ взволнованнымъ говоромъ спускались съ горы люди Ранцевскихъ отрядовъ. Слышне шумлъ океанъ. Приливъ начинался. При блеск луны медленно шествовала надъ мiромъ полная неразгаданной, неизъяснимой тайны ночь.

XII

Ночь еще была въ полной сил. Румяный мсяцъ склонялся къ западу, когда послднiй начальникъ отряда, получивъ указанiя отъ капитана Немо, вышел ь изъ барака. Капитанъ Немо и Ранцевъ остались одни.

Немо подошелъ къ Ранцеву и обими руками взялъ своего стараго друга за руки.

— Прощай, мой милый, дорогой мой Петрикъ, — сказалъ онъ. — He говорю теб «до свиданiя»: — врядъ ли когда еще свидимся… Прощай… Я врю… Я не сомнваюсь, что вы сдлаете великое дло… Вы спасете Россiю… весь мiръ… отъ большевиковъ… Вы, доблестные Русскiе офицеры, сказавшiе что на вашемъ посту васъ можетъ смнить только смерть… Сколько васъ за это время нашло эту почетную смну… Кутеповъ… Александръ Павловичъ Кутеповъ, посмотри на своихъ сподвижниковъ!.. Помолись за нихъ у Престола Всевышняго!.. Конради, Коверда, да дастъ вамъ Господь счастье скоро увидть завершеннымъ то дло, которое вы такъ

беззавтно честно и славно начали. Захарченко-Шульцъ, образецъ офицерской жены, герой женщина, Сусалинъ, Ларiоновъ, Мономаховъ, Соловьевъ, Карташовъ, вы, живые и мертвые, Братья Русской Правды, Партизаны Зеленаго Дуба, смлые борцы за свободу Туркестанскихъ степей Данаидъ ханъ и Измаилъ бекъ… Ты видишь, Петрикъ, сколько смлыхъ, доблестныхъ людей проложило вамъ тропы. Вы идете не въ неизвстность. Эти маленькiе, одинокiе, живые и мертвые, подготовили вамъ почву. А сколько еще вы встртите тамъ такихъ, о комъ мы здсь и не знаемъ и не подозрваемъ, но кто давно и также доблестно и безкорыстно работаетъ во имя свободы Родины. Я теб врю, Петрикъ. Я врю, что не закружится у тебя голова, когда ты станешь во глав тобою созданной прекрасной, христолюбивой, Русской армiи и поведешь ее на Москву и Петербургъ… Я врю, что въ теб, простомъ Русскомъ офицер… Ранцев… Какая, Петрикъ, фамилiя у тебя хорошая… Ранцевъ!.. Все тяжелое, что лежитъ на солдат, ты взялъ на свои офицерскiя плечи и доблестно въ ранц души своейдонесешь до славной побды. Я врю, что въ твоемъ сердц нтъ Наполеона Бонапарта. he для себя… Нтъ!.. Для своего будущаго Государя!.. Ему построишь свои великолпныя войска на Красной ли площади въ Москв, или въ Петербург у Зимняго Дворца, ему скомандуешь: — «Шай на краулъ», а самъ скромно опустишь, салютуя, шашку и отойдешь въ сторону… Вдь такъ?…

— Отъду, Ричардъ.

— Да. Отъдешь … Конечно, отъдешь … галопомъ … Ну иди. И теб какъ то тоже собраться надо … Сейчасъ и летть … Прощай … Дай, Петрикъ, я перекрещу тебя.

Капитанъ Немо горячо обнялъ Ранцева, перекрестилъ и поцловалъ его. Слезы блистали на его глазахъ. Онъ и не старался скрыть ихъ.

— Милый мой Петрикъ … Всегда я любилъ тебя … Съ кадетскихъ лтъ … Свтлая у тебя душа … Ну дай теб Богъ! … Иди … иди! …

Капитанъ Немо положилъ руку на плечо Ранцева и такъ и довелъ его до спуска съ горы.

Тропическая ночь была надъ островомъ. Большiя, яркiя, южныя звзды блистали на неб. Внизу, гд желтыми, расплывчатыми огнями свтились освщенныя изнутри палатки лагеря были слышны голоса и кто то громко кричалъ, — въ тихомъ прозрачномъ ночномъ воздух каждое слово было слышно на площадк у барака капитана Немо:

— Нифонтъ Ивановичъ, а Нифоитъ Ивановичъ! ….

Вы намъ чай то сготовите? …

И бодро отвчалъ отъ костра изъ кустовъ алоэ старый Агафошкинъ:

— Есть, готовлю. Заразъ и вода кипитъ. Фирсъ сей минутъ разносить будетъ. Пожалуйте въ столовку.

XIII

Едва брызнули первые золотые лучи солнца изъ за океана и освтили розовымъ свтомъ вершину горы Россiйскаго острова, какъ на мачт сталъ подниматься большой Русскiй флагъ. На передней линейк построилась Нордековская рота. Взяли «на краулъ». Оркестръ Амарантова торжественно и плавно игралъ гимнъ.

И въ тотъ же мигъ изъ одного изъ шестидесяти ангаровъ на кругъ, обозначенный на лугу блымъ пескомъ плавно выкатилъ аэропланъ N 1 и остановился на точк. Тнь горы закрыла его. На передней площадк лве Нордековской роты, нагруженные чемоданами и увязками въ авiаторскихъ шубахъ и шлемахъ выстроились люди девяти отрядовъ. Къ нимъ спустился съ горы капитанъ Немо.

— Первый отрядъ, выходи на посадку, — скомандовалъ онъ.

Шесть человкъ во глав съ Ранцевымъ отдлились отъ шеренги и пошли къ аэроплану.

У входа къ кабину капитанъ Немо молча пожалъ каждому руку.

— Можно пускать? — спросилъ Арановъ.

— Съ Богомъ!