Подвиг 1969, №3

Отец и братья поклонялись физической силе. Они и представить себе не могли, что кто-то не получает удовольствия от прыжка в воду с пятиметрового трамплина или от бешеной скачки через немыслимые препятствия. Им ничего не стоило взобраться на головокружительный утес или отправиться на утлой лодчонке в бурное открытое море. И его они заставляли проделывать все эту штуки. Энди был впечатлительным мальчиком, опасался насмешек. К чувству физического страха у него часто примешивалось чувство боязни неудачи. В конце концов он стал бояться самого страха. Чтобы преодолеть этот страх из-за страха, Энди стал альпинистом. И довольно искусным. Отец и братья прекратили насмешки. Но Энди не избавился от страха, а только научился скрывать его. Он всегда шел навстречу страху, всегда боролся с ним, всегда стремился преодолеть его. Вот и сейчас все его силы были направлены на эту борьбу. Больше всего Энди боялся, что страх его будет замечен...

Поразительная, невероятная голубизна Эгейского моря, мягкие, смутные силуэты анатолийских вершин на фоне чисто вымытого ультрамарина неба навевали спокойствие. Захватывающее дыхание разнообразие оттенков залитых солнцем, лениво проплывающих мимо островов, искрящаяся пучками лучей радужная рябь воды и освежающий, мягкий, пахучий юго-восточный бриз несли тепло, томительную сонливость. Нескончаемое тарахтение старого «кельвина» и безмятежное спокойствие палубы напоминали только о мире. Невероятно, чтобы это могло пробудить страх... Война казалась такой далекой. Но в итоге война была рядом. Она постоянно напоминала о себе. Дважды над каиком пролетал немецкий гидроплан-разведчик. Потом два самолета снизились над ними и, удовлетворенные мирным видом суденышка, вновь взмыли вверх. Базировались они, по-видимому, на Родосе. Хотя самолеты были итальянскими, но пилотировались наверняка немцами, согнавшими своих недавних союзников в концлагеря после капитуляции Италии. Утром они проплыли в полумиле от крупной шхуны с фашистским флагом. В полдень с оглушительным ревом пронесся мимо каика быстроходный немецкий катер, так близко, что каик закачало на волне. Меллори и Андреа, потрясая кулаками, громко проклинали гогочущих матросов. Но никаких попыток задержать каик не было: англичане и немцы старались не нарушать без надобности нейтралитет турецких территориальных вод. И все же эти непрестанные появления вражеских судов и самолетов постоянно напоминали о войне.

Медленно двигались стрелки часов, приближая их с каждой минутой к отвесной скале, которую еще предстояло преодолеть. В пятидесяти милях по курсу виднелись зубчатые вершины острова Наварон, безлюдные, далекие, высящиеся мрачными громадами на фоне ярко-голубого неба.

В половине третьего неожиданно отказал двигатель. Монотонное тарахтение сменилось гнетущей тишиной. Меллори бросился к люку.

— Что случилось, Браун? — тревожно крикнул он. — Сломалась машина?

— Не совсем так, сэр, — Браун все еще возился с двигателем, и голос его звучал глухо. — Я его просто выключил, — он выпрямился, неуклюже вылез из люка, сел на палубу, жадно хватая ртом свежий воздух. Несмотря на загар, лицо его было бледно.

Меллори внимательно посмотрел на него.

— У тебя такой вид, будто кто-то напугал тебя до смерти.

— За эти два-три часа меня вконец отравила проклятая дыра, — Браун провел рукой по глазам. — Затылок прямо разламывает, сэр. Углекислый газ не очень приятная штука. — Он указал на двигатель. — Видите ту водоподъемную трубку с шаром наверху, водоохладителем? Трубка тоньше бумаги. Понемногу она пропускала и раньше, а около часу назад лопнула. Искры, дым, пламя футов в шесть. Пришлось проклятую отключить, сэр.

Меллори, мало что понимая, кивнул.

— Можете исправить, Браун?

— Нет, сэр. Нужно заварить или запаять. — Он категорически замотал головой. — Внизу, среди всякого барахла, я приметил запасную часть. Дьявольски ржавая и такая же ненадежная, как и первая... Я все же попытаюсь, сэр.

— Я помогу ему, — вызвался Миллер.

— Благодарю, капрал. Сколько это отнимет времени, Браун?

— Часа два, а может, все четыре. Гайки и болты заржавели, придется чистить или отпиливать их или искать другие.

Меллори промолчал, тяжело повернулся и поднялся наверх, к Стивенсу, который уже покинул рубку и сидел на баке. Энди вопросительно посмотрел на Меллори.

— Часа четыре провозимся. Андреа и я займемся парусами.

Через два часа они уже порядочно отошли от территориальных вод. Двигатель молчал. Каик приближался к большому острову в восьми милях на вест-норд-вест от места поломки. Меллори решил подойти к берегу. Здесь их труднее заметить, чем в открытом море. Он взглянул на часы и перевел огорченный взгляд на удаляющееся безопасное турецкое побережье. Потом напряженно вгляделся в темную полосу моря, суши и неба на востоке.

— Андреа, ты видишь?!

— Да, капитан. — Андреа мгновенно вырос рядом. — Катер. В трех милях. Идет прямо на нас, — добавил он тихо.

— Да, идет на нас, — неохотно согласился Меллори.

Все собрались вместе. Меллори не терял времени даром.