Подвиг 1981 №4

Погруженный в свои думы, Кимати не заметил, что от самой лавки до бара по пятам за ним шел парень из шайки вожака со шрамом. Тот встал у стойки поодаль и, когда Кимати заказал вторую бутылку пива, незаметно вышел на улицу. Нетвердым шагом пошел назад к принадлежащей Курии «альфа-ромео», стоявшей в темном проулке неподалеку от «Бакалеи Едока».

— Он в баре, — сказал парень в приоткрытое окно машины.

— Порядок, — Курия распахнул дверцу. — Пошли.

Он выбрался из машины, едва держась на ногах — они пили с самого обеда. Приканчивая третью бутылку виски, Курия вспомнил об унижении, которому подверг его Рикардо, и дикая злость вспенилась у него в голове.

Еще двое громил, один с обрезом трубы в руке, выбрались из машины вслед за Курией, и все четверо пошли по проулку в сторону Гроген-роуд.

«Бакалея Едока» уже закрылась, дверь была заперта. Они постучали. Дядя Едок был занят распаковкой картонных коробок с новой партией товаров. Считая, что не следует отказывать даже опоздавшим покупателям, он приоткрыл дверь и выглянул в образовавшуюся щель.

— Кто здесь?

Не успел он договорить, как дверь ударила ему в лицо, и старик отлетел к прилавку.

Четверо молодчиков ввалились в лавку. У дяди Едока из носа капала кровь.

— Что такое? — испуганно спросил старик.

Курия наотмашь ударил его по лицу тыльной стороной ладони.

— Где ваша сука? — прорычал бандит.

Дядя Едок отпрянул назад и окаменел. Он бы все отдал, чтобы Кимати оказался теперь дома.

— Где она? — рявкнул Курия.

— С мужем, — неуверенно проскулил Едок.

— В баре? — Курия снова размахнулся, но старик успел увернуться.

— Пожалуйста, — жалобно произнес он, — уходите, оставьте нас в покое...

Курия ударил его ногой. Дядя повернулся, надеясь укрыться в закутке, но Курия ухватил его сзади, поднял, как ребенка, и отшвырнул в сторону, на кучу мешков, пустых картонок и жестяных банок.

— Где она?

— Что вам нужно? — спросила София с порога.

Внезапный шум и возня в лавке заставили ее спуститься вниз...

Лицо Курии расплылось в гнусной улыбке:

— А вот и она сама, царица Савская!

Его спутники захохотали.

— Что мне нужно? — Курия сделал вид, что обдумывает ответ. — Что я хочу? Да того же, что каждый, — такую вот аппетитную дамочку.

София с трудом подавила разраставшийся в ней страх.

— Уходите, не то я позову мужа!

— Пойдем потолкуем с твоим мужем. — Курия протянул руку, норовя схватить Софию за грудь.

Она отшатнулась, сжала в руке полукилограммовую банку говяжьего жира и с размаху ударила ею бандита в лицо. Он завопил от боли и влепил ей несколько увесистых пощечин, потом вцепился ей в плечи, с силой притянул к себе.

София, всхлипывая, вырывалась, осыпая насильника градом ударов своих слабеющих кулачков. Ее сопротивление, близость ее тела только раззадорили Курию. Он совершенно ошалел от похоти, начал срывать с нее белье.

Бандиты забыли про дядю Едока, который внезапно прыгнул Курии на спину и сомкнул руки на шее у бандита. Курия попытался сбросить старика, не выпуская из рук свою жертву. Один из его подручных обрезком трубы ударил Едока по затылку. Дядя повалился на пол и затих.

София закричала. Курия сдавил ей горло, другой рукой зажал рот. Она укусила его ладонь. Он чертыхнулся и на миг выпустил Софию. Она открыла рот, чтобы снова закричать, позвать на помощь, но Курия что есть силы ударил ей кулаком в живот. София охнула, согнулась пополам, рухнула на пол, ударившись головой об острый край полки.

Курия потащил ее бесчувственное тело в закуток на кровать дяди Едока.

Тем временем его пьяные молодчики принялись громить лавку, стаскивали с полок ящики, разбрасывали товары, разбивали бутылки, высыпали содержимое мешков на пол, где лежал, распластавшись, дядя. Потом они, толкаясь, протиснулись в закуток и присоединились к Курии...

Бандиты ушли через час, оставив открытой дверь лавки.

Некоторое время спустя случайный прохожий вызвал полицию.

Кимати, пошатываясь, явился домой как раз в тот момент, когда санитары выносили все еще не пришедшую в себя Софию в машину «Скорой помощи».

Глава 24

Она умерла на следующий день, так и не придя в сознание.

Кимати все это время просидел у ее кровати, держа бесчувственную руку жены в своей ладони. Он провел возле нее почти целые сутки, тупо глядя на разнообразные трубки и приборы, подсоединенные к ее телу. В три часа пополудни дежуривший в палате врач тронул его за рукав.

— Мне очень жаль, — только и сказал доктор.

Смысл сказанного не сразу дошел до оцепеневшего сознания Кимати. Не желая верить своим ушам, он вскинул глаза. Врач кивнул.

Кимати впился глазами в Софию, погладил ее руку, поцеловал ладонь. Потом поднялся и, уже не глядя больше на покойную жену, не произнеся ни слова, вышел из больницы. Он доплелся до остановки на противоположной стороне улицы и сел в автобус, идущий к центру. Сошел на Коинанги-стрит и, не замечая никого вокруг себя, поспешил на Гроген-роуд.