Подвиг 1981 №4

Примчавшись на квартиру к Курии, бандиты собирались вызвать врача, чтобы тот извлек стрелу, но тут у раненого начались конвульсии. Его зрачки расширились. Он стал быстро отекать, кожа позеленела. Они со страхом и растерянностью наблюдали, как он скрипит зубами, жует язык, как выступает у него на губах кровавая пена. Ломая ногти, раненый царапал пол, бился о половицы, точно смертельно раненный крокодил, и вскоре умер.

Минут десять Курия и его подручные смотрели на скрючившийся труп, боясь открыть рот.

Потом по команде Курии снесли одеревеневшее тело в машину, выехали за город и бросили его в лесу. После этого они хотели было отправиться по домам, но Курия и слышать об этом не желал — боялся оставаться один. Вернувшись к нему ка квартиру, распили две бутылки виски. В шесть утра они спустились к машине, чтобы помыть ее, привести в порядок. О еде никто и слышать не мог — какой уж там завтрак!

Они примчались на «Апельсиновую усадьбу», когда Аль Хаджи еще не кончил завтракать. Он заставил их дожидаться у подъезда, потом открыл дверь кабинета и позвал Курию.

— Сейчас десять минут девятого, — начал он с раздражением.

— У нас э... проблема, — проговорил Курия, — Тони убит.

Курия был взъерошен, помят, глаза опухли от недосыпа.

Тони был его правой рукой: немногословный, дельный, преданный. Он был наиболее вероятным преемником Курии, если бы тот окончательно впал в немилость И вот он мертв!..

— Как так? — спросил Аль Хаджи и полез за сигарой в выдвинутый ящик стола.

— Убит, — ответил Курия, — отравленной стрелой.

Глаза Аль Хаджи сузились, он подозрительно уставился ими на Курию.

— Кем?

Курия объяснил, что произошло, упустив лишь то, как и где они отделались от трупа. При одном воспоминании о погибшем у него бежали мурашки по коже.

— За что?

Курия пожал плечами.

Голос Аль Хаджи был острым как лезвие.

— Теперь ты будешь оправдывать свою нерадивость тем, что кто-то охотится на вас с луком. Я бы поверил в это, если бы не знал, какой ты дерьмовый работник.

Курия опустил глаза на зеленый ковер.

— Трое вооруженных до зубов молодчиков бежали от первобытного туземца! — Аль Хаджи стукнул кулаком по столу. — Дружно наложили в штаны. Вот что, мне надоели твоя беспомощность и разгильдяйство. Чтобы сегодня же деньги были собраны! До последнего цента! Понял? Мне все равно — пусть хоть все лавочники возьмутся за оружие! Рикардо!

Итальянец заставил себя ждать. Наконец он ввалился в кабинет и, прислонившись к дверному косяку, молча уставился на Курию. Ему очень не нравилось, когда Аль Хаджи повышал голос.

— Расскажика ему все, — велел Курии Аль Хаджи.

Лицо Рикардо, пока он слушал, кривила презрительная ухмылка.

— Я еду с вами, — сказал он, когда Курия смолк.

— Никуда ты не поедешь, — негромко возразил Аль Хаджи. — Помнишь, я предупреждал — на участке Курии чтоб духу твоего не было. Останешься здесь.

Рикардо перевел взгляд на Аль Хаджи, ухмылка превратилась в издевательский оскал.

— Не забывай, Эл, — сказал он, — мне принадлежит пятьдесят процентов акций этого предприятия.

Они обменялись злобными взглядами.

— Если что-нибудь пойдет не так, — сказал Аль Хаджи, — если полицейские тебя схватят, запомни: ты никого здесь не знаешь. Я не стану тебя выручать.

Когда Курия ушел, Рикардо сообщил Аль Хаджи про предательство Мими: ему вновь не удалось склонить ее к сожительству.

Глава 25

Фрэнсис Бэркелл был на Гроген-роуд в десять утра. Он прикатил во взятом напрокат темно-синем «датсуне». Остановившись у «Бакалеи Едока», он увидел, что входная дверь заперта и все занавески на окнах первого этажа сдвинуты.

Фрэнк вылез из машины, чтобы навести справки в соседнем магазинчике, и только там узнал о налете на «Бакалею Едока». Соседи сообщили ему о смерти старого хозяина. Что же касается Софии, то, насколько им было известно, она находится в больнице. Кимати видели здесь последний раз накануне в полдень.

В голове у Фрэнка все пошло кругом. Он сел за руль и поехал по всем городским больницам. В трех самых больших Софии не было. Сначала это вселило в него надежду — может, она оправилась и Джонни забрал ее! Но тут же надежда улетучилась, уступив место страшному, леденящему душу предчувствию: соседи говорили, что она получила тяжелые увечья. Снова сев за руль, он объехал остальные больницы, справляясь обо всех больных, поступивших в четверг. Регистрационная карточка Софии отыскалась в одной из больниц в ящичке с пометкой: «Скончавшиеся».

Фрэнк оцепенел. Слезы навернулись на глаза; он пошел назад к машине, не видя ничего на своем пути. Полчаса просидел неподвижно в кабине, прежде чем оправился настолько, чтобы вести машину.

«Джонни! — колотилось в мозгу. — Что они с ним сделали?»

Машина медленно вырулила с больничной территории и поползла по проспекту Оргвингза Кодхека в сторону Харлингем Гроуз.