Подвиг 1981 №4

— Найдешь дорогу? — осведомился старик.

— Угу, — отозвался Кимати, притворяясь пьяным.

— Осторожно, Джонни, — дядюшка легко поверил, что племянник выпил лишнего, — с лестницы не свернись.

— Угу, — буркнул Кимати. При каждом произносимом им звуке его зубы словно выбивали дробь. Все еще стоял гул в ушах. Кое-как он дотащился до второго этажа и заперся в ванной. Открыв кран, поплескал воды на лицо, постанывая от боли, потом посмотрел на себя в зеркало. Вместо лица сплошные синяки и кровоподтеки. Нос распух и стал вдвое больше, чем обычно, в ноздрях запеклись сгустки крови. Огромная опухоль закрыла левый глаз; челюсть тоже вздулась, голова казалась огромной.

«Они заплатят за это, — думал Кимати, кое-как приводя себя в порядок. — Клянусь, им это даром не пройдет!» — Он снова плеснул холодной воды на лицо, вздрагивая от боли.

В зеркало он увидел, что у него за спиной на пороге стоит София с лицом, перекошенным от испуга.

— Джонни! — запричитала она, подавшись к нему.

Он повернулся и предстал перед ней во всей красе. София едва не лишилась чувств при виде обезображенного побоями лица мужа.

— Джонни! — На ее глаза навернулись слезы. — Что они с тобой сделали?

— Не плачь, — принялся утешать ее Кимати, — не надо, Софи.

— Я позову дядю...

— Нет, — резко остановил он ее. — Успеется, утром полюбуется.

— Но Джонни, тебе нужен врач.

— Пожалуй. — Он и сам лучше Софии знал, что дело плохо. Но еще больше, чем телесные повреждения, его мучила душевная рана, открывшаяся в ту ужасную минуту, когда его добивали в проулке и он внезапно понял, что отныне его жизнь зависит от этих уголовников и пощады ждать не приходится.

— Надо пойти к доктору, — повторила София.

— Только не сейчас, — ответил он. — Принеси-ка йоду и ваты.

София послушно отправилась выполнять поручение.

— Кто это тебя? — спросила она, обрабатывая раны.

Кимати покачал головой.

— Сам не знаю, — какая-то шайка.

— Но ведь тебя не ограбили, не раздели, — сказала она, недоумевая. — И часы и бумажник целы.

— Сторожа подоспели на помощь, — солгал он.

— Отдал бы деньги сразу, они бы тебя не изуродовали.

Кимати промолчал. София, однако, была отнюдь не такой наивной и кое о чем догадывалась.

Она долго не могла заснуть в эту ночь, Кимати тоже не спал.

На следующее утро он позвонил на базу «Лали Хиллз» и несколько минут говорил о чем-то с Фрэнком Бэркеллом.

Потом София наняла такси и свозила Кимати в городскую больницу. Его осмотрели. Переломов, к счастью, не обнаружили, сделали две инъекции пенициллина и велели не вставать с постели.

Вечером в десять часов вожак со шрамом и его гориллы ввалились в лавку. Дядя Едок встретил их, держа наготове конверт, а в нем семь с половиной фунтов наличными.

— Где твой младший компаньон? — небрежно спросил вожак, пересчитывая деньги.

— В больнице, — ответил старик.

— Что с ним такое?

— Несчастный случай, — ответил дядя Едок.

— Передай ему, чтобы берег себя. Надо быть поосторожнее. — Вожак направился к двери. — В городе опасности подстерегают на каждом шагу. До следующей пятницы!

Дядя Едок хотел сказать им, чтоб они оставили племянника в покое, но промолчал. Заперев дверь, он пошел в свой закуток и лег на кровать, сожалея в душе о том, что взял Кимати в компаньоны.

Из окна второго этажа Кимати наблюдал за тем, как бандиты пересекли улицу и уселись в «альфа-ромео». Ему не удалось разглядеть, какого она цвета, и разобрать цифры на номерном знаке.

Глава 15

В заповеднике стояла неимоверная жара. Послеполуденное солнце светило горячо и ярко, и горы Вачу, подрагивая в знойном мареве на фоне голубого горизонта, казались сероватым миражем. Полуденный ветерок утих, и сухой горячий воздух тяжело повис над саванной.

В кабине «лендровера», стоящего в тени раскидистой акации, егерь первого класса Дэниел Бокасси крепко спал, уперев ноги в баранку руля. Он похрапывал и обильно потел.

Фрэнсис Бэркелл сидел без рубашки на капоте и чистил свой автомат. С небольшого возвышения, где поставили машину, било видно все засохшее нагорье Ятта вплоть до далекой ленты зелени по берегам реки Галаны, бегущей с северо-запада на юго-восток по территории заповедника. Слоновья трава и кустарник вокруг него были цвета спелой пшеницы.

«Если в этом году в конце ноября снова не будет дождей, — думал Фрэнк, поглядывая прищуренными глазами на пустынное пространство перед собой, — вся растительность в парке из золотой станет серой и подернется пылью. В воздухе появится привкус золы, природа взмолится о дожде. Старые слоны околеют от жажды, отчаянно раскапывая бивнями пересохшее ложе рек. Выживут лишь те звери, у кого хватит сил проделать долгий путь от своих обычных пастбищ к берегам непересохших рек. И тогда настанет раздолье браконьерам — они будут подстерегать ослабевшую добычу на тропах, ведущих к водопоям, и устраивать засады у немногочисленных ключей».

Тогда работа Фрэнка станет вдвое труднее и в десять раз опаснее.