Подвиг доктора Бушуева

Каждый день, кроме воскресенья, в три часа дня Фёдор Иванович в белоснежном халате, в белой шапочке садился за стол и ждал пациентов. Правда, горожане по какому-то сговору бойкотировали преуспевающего доктора, называли его между собой шкурой и немецким прихлебателем. Зато услугами знаменитого хирурга с удовольствием пользовалась всякая дрянь — новоявленный бургомистр, полицейские, даже приходил бывший помещик, приехавший из эмиграции, как он выразился, на свои земли. С этих пациентов Майя и Николаев требовали такую плату за визиты к доктору, что те только ахали, но платили. Что поделаешь, доктор Бушуев запросто вхож к самому господину коменданту…

Но чаще всего бывали здесь другие пациенты — подпольщики и партизанские связные. У всякого, кто приходил на приём, Фёдор Иванович неизменно спрашивал: «На что жалуетесь?» И если слышал в ответ: «Что-то почки пошаливают и правую ногу судорога сводит», — он горячо пожимал руку такому пациенту и провожал его в соседнюю комнату. Там подпольщики занимались своими делами, в которые Фёдор Иванович не вмешивался.

Опасаясь провала и провокаций, подпольщики часто меняли пароли. Их передавала доктору Майя.

Фёдор Иванович стал чувствовать себя человеком нужным и полезным. Он по-прежнему навещал коменданта, по-прежнему приглашали его в немецкий госпиталь на консультации и по-прежнему имя его нет-нет да и промелькнёт в газете.

Однажды в домашний кабинет Бушуева заглянул Зернов. Больных на приём не было, и они вдвоём сидели на плюшевом диване, коротая время за дружеской беседой. Вдруг к дому подкатил комендантский броневик в сопровождении грузовых машин с автоматчиками.

Фёдор Иванович побледнел и бросил тревожный взгляд на Зернова. Он знал, что подпольщики надёжно законспирированы, однако гестаповцы и полиция тоже, надо полагать, не дремали. Днём и ночью они рыскали по городу, проводили частые облавы, устраивали засады и пытались даже заслать в подполье провокаторов. Словом, враг тоже действовал настойчиво и упорно. Фёдор Иванович догадывался, что у горкома на всякий случай имеются запасные явочные квартиры, но разве ему сейчас от этого легче? За Зернова он был спокоен — у того документы, как всегда, в порядке, но в соседней комнате находился партизанский связной, который нынешней ночью должен был уйти в лес.

— Не волнуйтесь, Фёдор Иванович. Главное — выдержка. Я у вас на приёме, — сказал Зернов, снимая рубашку.

В кабинет без стука вошел комендант полковник Дикман, а вслед за ним, как две тени, — дюжие, угрюмые автоматчики.

Фёдор Иванович встал, засуетился, не зная, куда посадить гостя.

— Кончайте с пациентом, — милостиво разрешил комендант.

Фёдор Иванович говорил Зернову:

— У вас, больной, бронхит. Во-первых, нужно бросить курить, а, во-вторых, вот вам рецепт, по одному порошку три раза в день. Сестра, банки! — громко распорядился Фёдор Иванович и подтолкнул Зернова в соседнюю комнату, на двери которой висела табличка: «Процедурная».

Настороженно поглядывая на коменданта, Фёдор Иванович поинтересовался:

— Как ваше сердце? Доставьте мне удовольствие послушать вас, измерить кровяное давление. Будьте добры, раздевайтесь.

— Я чувствую себя совершенно здоровым, — попытался отказаться Дикман, однако Фёдор Иванович настоятельно продолжал:

— Я буду рад лишний раз убедиться в этом, герр комендант. Осмотр врача никогда не вреден человеку, скорей наоборот…

— Согласен, согласен, мой доктор, — сказал комендант и кивком головы приказал автоматчикам удалиться.

Фёдор Иванович выслушивал, потом выстукивал полковничье сердце, измерил кровяное давление. К его огорчению, у коменданта всё было в норме.

— Беречься вам нужно, герр комендант, не обременять себя работой.

Застегивая подтяжки, Дикман откровенно признавался:

— Мы живем в беспокойное время, мой доктор.

— И всё равно, как говорит наша пословица, бережёного бог бережёт. Вам полезны лыжные прогулки, особенно благоприятен лесной воздух.

Комендант отрицательно покачал головой.

— Я очень ценю ваши предписания, но вы сами сказали, что бережёного бог бережёт. Понимаете?

— Простите, герр комендант, не понимаю.

— Партизанская пуля — лекарство далеко не безопасное, — сказал полковник и сам расхохотался остроте.

Фёдор Иванович улыбнулся.

— Но партизан в окрестности города нет, они боятся подходить сюда на пушечный выстрел.

— К сожалению, мой доктор, далеко не так, — с грустью возразил Дикман и сразу же перевёл разговор на другую тему. — Я вижу, вы отлично устроились.

— Пожалуйста, буду рад вам показать свои апартаменты, — гостеприимно сказал Фёдор Иванович и повёл коменданта в процедурную, где обычно собирались подпольщики. Навстречу с очаровательной улыбкой поднялась дежурившая там Майя.

— Что назначено господину офицеру? — спросила она.

— О, мой доктор, у вас восхитительная помощница. К сожалению, я здоров… Лечиться у такой прелестной сестрички я счёл бы за счастье, — балагурил комендант, не обращая внимания на партизанского связного и Зернова, которые покорно лежали на кушетках с банками.