Подвиг одного завода

Рассказ мой длился недолго. Вскоре Дмитрий Федорович Устинов, как всегда бодрый, полный неуемной энергии, перевел разговор на другую тему. Она прямо меня не касалась, и я не очень прислушивался, о чем шла речь. Мысли были заняты другой проблемой: зачем я снова понадобился наркому? Судя по составу людей, которые собрались в кабинете, и по обрывкам фраз, понял: обсуждается производство противотанкового ружья, знаменитого ПТРС образца 1941 года.

Чтобы ввести читателя в курс дела, необходимо отметить, что наши конструкторы еще в начале 30-х годов делали попытки создать ПТР. Однако из-за несовершенства предложенных образцов ни один из них так и не был принят на вооружение.

В 1939 году свою конструкцию противотанкового ружья предложил Н. В. Рукавишников. Оно обладало хорошей скорострельностью (до 15 выстрелов в минуту), было компактным и удобным в обращении, при помощи наплечных ремней легко переносилось двумя бронебойщиками. Оружие поражало 20-мм цементированную броню под минимальным углом 20 градусов на расстоянии до 500 метров. В октябре того же года ружье было принято на вооружение Красной Армии.

Однако среди некоторых работников наркомата обороны в предвоенные годы бытовало мнение о том, что, готовясь напасть на нашу страну, гитлеровцы оснащают свои танки броней не менее 60–80 мм. Оно основывалось на недостаточно достоверной информации, но все же явилось основой вывода о том, что в будущей войне противотанковые ружья окажутся бесполезными. Производство их тормозилось, а во второй половине 1940 года они вообще были сняты с вооружения. В результате перед Великой Отечественной войной наши войска не имели такого эффективного средства борьбы с вражескими танками, каким являлись противотанковые ружья. А ведь в первые дни боев противник применял в основном легкие и средние танки, имевшие толщину брони не больше 45 миллиметров.

Вот почему в первый же месяц войны Главный военный совет рассмотрел вопрос о возможности принятия на вооружение улучшенного образца противотанкового ружья Н. В. Рукавишникова. По большинству важнейших параметров эта конструкция превосходила иностранные образцы. Но она была сложной, быстрое освоение ее производством в условиях военного времени исключалось.

Тогда Д. Ф. Устинов вызвал в Москву С. Г. Симонова, известного в то время конструктора автоматической винтовки АВС-36.

— Нужно противотанковое ружье, — сказал нарком. — Легкое и простое в изготовлении. Срок — месяц…

С Сергеем Гавриловичем мы не порывали связи вплоть до его кончины. В 1984 году он подарил мне написанную о нем Александром Шестаковским книгу «Самородок» и на титульном листе сделал такую надпись: «В память о Вашей энергичной работе по выпуску ПТРС». Тогда же он рассказал о том, как выполнял задание наркома.

— Более 150 конструкций различных автоматических винтовок, карабинов, пулеметов создал за свою жизнь, — вспоминал Сергей Гаврилович. — Но если попытаться выделить, какие годы, месяцы, дни были самыми горячими, напряженными, памятными, не задумываясь, назову дни, когда рождалось противотанковое ружье. Тогда, в сорок первом, получив задание от Д. Ф. Устинова, я произнес одну фразу: «Сделаем…», а выходя из кабинета наркома, подумал о сроке. И сердце наполнилось тревогой. Не задерживаясь, направился на завод. Собрал сотрудников конструкторского бюро, объяснил задачу. И началась работа.

День и ночь. Испытания прошли удачно. Пуля легко пробила 40-мм броню на расстоянии 500 метров…

А через месяц ружье (оно получило название ПТРС, калибра 14,5 мм, весом 20 килограммов, дальностью стрельбы 1500 метров и скорострельностью 15 выстрелов в минуту) было принято государственной комиссией.

Симонов вместе с чертежами был срочно откомандирован в Тулу. Но вскоре город оружейников оказался в прифронтовой полосе и конструктора, а также часть квалифицированных рабочих, небольшое количество оборудования перебросили в Приволжье, на завод, который выпускал до войны запасные части для тракторов. На его базе решено было организовать выпуск ПТРС.

Сразу возникли различные трудности. Поэтому сюда по распоряжению наркома была направлена группа технологов из главка. А вскоре, как я говорил, прибыл и Д. Ф. Устинов.

К тому времени, когда я появился на заводе, Дмитрий Федорович готовился вылететь в другой город. Мне он поручил организовать серийное производство противотанковых ружей и вручил подписанное им удостоверение.

До сих пор храню этот документ. Вот он: «Представитель сего военный инженер 1 ранга тов. Хазанов Борис Абрамович является особо уполномоченным народного комиссара вооружения Союза ССР по обеспечению специального оборонного задания Государственного Комитета Обороны на заводе № 614. Прошу все партийные, советские, хозяйственные и военные организации оказывать тов. Хазанову Б. А. всяческую помощь в выполнении возложенных на него заданий».

Нарком достал блокнот с чистыми листами, вверху которых было напечатано синей краской «Народный комиссар вооружения СССР», а внизу стояла его подпись, и протянул мне: