Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско

Видимо, недаром, когда А. И. Маринеско, молодой еще офицер-подводник, был назначен командиром «малютки», возникло письмо-донос в политотдел от «добровольного помощника» матроса Алексея С., в котором командир обвинялся в целом ряде прегрешений. Да и потом, когда в годы Великой Отечественной войны стал он командиром «эски», не обошли Александра Ивановича повышенным вниманием. Тем более если в бригаде или дивизионе лодок случалось какое-либо нарушение. Конечно, в немалой степени такой вот предопределенности «внимания» способствовал характер Маринеско. Уж слишком был он прям и непокладист, уж слишком защищал свое человеческое достоинство! В этом свете показательны привлечения Александра Ивановича к партийной ответственности в июле и августе 1943 года.

В начале мая командование флотом послало в море три подводные лодки — сначала «Щ-303» под командованием И. В. Травкина, затем «Щ-406» во главе с Е. Я. Осиповым и «Щ-408» под командованием П. С. Кузьмина, чтобы разведать, найти хотя бы щелочку в плотных минных заграждениях и противолодочных сетях фашистов, перекрывших путь нашим лодкам в открытое море. Однако прошло время возвращения лодок, а от них — ни слова. Зато в радиопередачах Берлина — сплошной поток сообщений об уничтоженных советских подлодках. Вывод один — погибли! Три командира, вместе с которыми прошли через два года войны, вместе делили опасность! Легко понять боевых друзей, в том числе и А. И. Маринеско, решивших почтить память павших. Это было 29 мая. Кара же за «пьянку» (так было квалифицировано) почему-то настигла одного Александра Ивановича, к тому же только через полтора месяца (!) после случившегося, да и уровень-то кары оказался не так уж высок: замечание парткомиссии при политотделе бригады лодок!

А вот два месяца спустя, в августе, его снова привлекли к партответственности, на этот раз более серьезно. И опять за что? За товарищеское прощание с погибшими экипажами подводных лодок «С-9» и «С-12», которыми командовали товарищи А. И. Маринеско — П. С. Бащенко и А. И. Мыльников. А ведь с последним Маринеско дружил еще со времен командования «малюткой»! К тому же погибали боевые друзья где-то в безвестных квадратах моря, куда, может быть, завтра будет послан и он! Как не понять настроение командиров, в том числе Александра Ивановича, в те дни?!

Учитывая такие обстоятельства, нетрудно представить, что же творилось вокруг Маринеско после его «загула» в Турку!..

А может быть, не в этого рода предубежденности дело? Может быть, своеобразная предубежденность — сродни зависти, той, что возникла оттого, что Маринеско — какой-то недоучившийся командир (он же заканчивал только курсы при училище и ускоренные курсы при академии) — добился таких блестящих успехов, что ему, как говорится, светит Звезда Героя. Как же перенести, что такая «неординарность» оказалась рядом с закончившими полные курсы училищ и Военно-морской академии, закончившими, но далекими от «хватания» звезд с неба! И вот уже создаются критические ситуации, и вот уже — «каждое лыко в строку», и вот уже любой шаг, любой поступок, любое слово рассматриваются только с одной стороны и с единственной целью — как ущучить, как показать «сверчку» его шесток!

Естественно, такое вот предвзятое отношение к своеобразному человеку, хотя и прекрасному командиру, укоренившись в среде начальников и соответствующим образом преподнесенное флотскому командованию, приобрело характер официальный. Портрет был написан такой, какой хотелось… Ведь недаром бывший нарком ВМФ подчеркивал, не раз подчеркивал: «Но мы не поняли его и не пришли ему на помощь…» Правда, Николай Герасимович Кузнецов нашел в себе смелость признать вину за это. Беда только в том, что признал это нарком ВМФ, сам уже ставший опальным, а вот аппарат ведомства далеко не весь был солидарен с такой оценкой. Хотелось бы подчеркнуть особо: хотя еще в 1960 году министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский снял со славного командира все обвинения и все наказания, все же, как видим, «искаженный портрет» сохранился доныне. Причем, что загадочно, — именно в аппарате Политуправления Военно-Морского Флота. Помнится, почти до самой смерти его придерживался адмирал Василий Максимович Гришанов — бывший начальник Политуправления ВМФ. Возможно, «по наследству» это мнение передал он и П. Н. Медведеву. Вполне возможно. Однако мы этого твердо не знаем.