Подвиг живет вечно (сборник)

Однажды Скиданов не вернулся на партизанскую базу. Сидор Артемьевич Ковпак лично руководил поисками своего разведчика, но так и не нашел.

— Да, этот человек прошел через мои руки, — выдавил Юхиовский, когда ему на следствии показали фотографию Филиппа Скиданова. А потом признал: Скиданова после пыток расстреляли.

ГФП… Тайная полевая полиция была создана Гитлером как секретный инструмент безграничного террора для тотального подавления антифашистской деятельности на территории оккупированных вермахтом стран. В приговоре Международного Нюрнбергского трибунала подчеркнуто: ГФП в большом масштабе совершала военные преступления и преступления против человечности.

Задачей 721-й группы ГФП была, как уже говорилось, охрана тылов армии Паулюса, а после ее разгрома — армии Холлидта, прозванной гитлеровцами «армией реванша за Сталинград». Общая задача конкретизировалась на местах шефами групп ГФП. Так, фельдполицей-комиссар Майснер, под началом которого служил Юхновский (покровитель Юхновского Кернер был заместителем Майснера), потребовал, когда началось советское наступление в Донбассе: «Арестовывать всех гражданских лиц, которые хотя бы издали посмотрят в сторону воинских колонн, эшелонов, штабов, казарм. Уничтожать всех заподозренных в связях с партизанами, парашютистами…» И каждый второй из попавших в руки майснеровских следователей лишался жизни.

— Расстрелы, — рассказывает суду Юхновский, — кодировались у нас словами «утренняя заря» или «утренний туман». Объявит Кернер: завтра — «утренний туман». Значит, засветло всем быть на ногах, с оружием…

«В начале сентября 1943 года, — гласило обвинительное заключение по делу Юхновского, — в городе Сталино[2] на шахте 4/4 „бис“ „Калиновка“ вместе с другими служащими ГФП-721 Юхновский участвовал в операции по расстрелу не менее 100 человек советских граждан… и пояснил, что лично произвел 8 выстрелов в двух мужчин, которые упали в ствол шахты». Признал это Юхновский и на суде. И тут выяснилось, что тогда переводчику Алексу даже не приказывали стрелять: его посылали в оцепление шахты. Он сам проявил инициативу — выхватил из кобуры пистолет и выпустил в людей всю обойму…

Судья. Объясните, почему же все-таки вы стреляли? Должна же быть какая-то побудительная причина.

Юхновский сказал:

— Мне было страшно…

Да, тогда ему было действительно страшно при мысли, что кто-то из карателей промахнется, что кто-то из упавших в ствол шахты останется в живых. И потом расскажет людям, как действовал на допросах и на местах казней прислужник гестаповцев Алекс. Разве не запомнила бы его молодая женщина, при аресте назвавшаяся Василисой Титаренко. «Разведчица?» — спросил следователь… Ответила: «Да, разведчица!» Скрывать это было бесполезно: у гестаповцев неопровержимые улики — ее рация на столе у следователя. Но больше она ни слова не сказала — ни о себе, ни о своем задании. Алекс, зверея, бил, она, стиснув зубы, молчала.

Мы навели справки. Документы военного архива помогли установить, что под фамилией Титаренко в августе 1943 года в тыл противника была заброшена разведчица Нина Анохина. Год рождения — 1919-й. Из Горького. Воспитательница детского сада, пионервожатая в школе, инструктор железнодорожного политотдела по комсомолу…

Бледнеет Юхновский, видя, что все больше приподнимается завеса над кровавыми тайнами ГФП. Он лично причастен к этим тайнам. Но продолжает отпираться…

И тогда председатель суда просит:

— Пригласите в зал свидетеля Аганина…

К судебному столу быстро подходит уже знакомый нам седеющий мужчина, сосредоточенный, с лицом открытым и строгим. Сначала голос его звучит тихо, волнение, чувствуется, теснит грудь, но вот речь выравнивается. Слова звучат болью и гневом. Подсудимый буквально на глазах становится мельче, сжимается За барьером. Он готов провалиться сквозь землю, чтобы только не слышать жестокой правды, которой не зря так опасался.

— Я лично видел, — говорит свидетель, — как подсудимый в марте 1943 года изощренно пытал двух партизан, доставленных под конвоем с железнодорожной станции Сталино. Никто его не заставлял, он сам, еще до прихода гитлеровца-следователя, набросился на одного из арестованных, бил резиновой дубинкой по лицу, по спине, пока тот не упал. Тогда Юхновский, выкрикивая: «Ты у нас сознаешься», принялся топтать его. Второго мужчину, немного передохнув, ударял головой о стенку, зажимал ему пальцы рук дверью, ломал кости. В тот же день Юхновский допрашивал женщину. Она отмалчивалась, когда ее называли партизанкой, лишь глухо стонала от ударов дубинкой, сыпавшихся на нее. Обозлившись, что и тут потерпел неудачу, Юхновский, свалив ее на пол, таскал за волосы, пинал сапогом, норовил попасть в живот.

Судья. Подсудимый Юхновский, подтверждаете правильность свидетельских показаний?

Юхновский (глухо). Подтверждаю с одним уточнением — пальцы рук дверью не зажимал.

Судья. Подсудимый, есть вопросы к свидетелю?

— Есть! Откуда свидетель знает все эти подробности? Где он находился в тот день?

Судья просит свидетеля ответить.