Подвиг живет вечно (сборник)

Майор, конечно, ответит так:

— Подожди еще немного. Сейчас взять тебя не могу. В горах все склоны под наблюдением у немцев. Две ночи подряд нигде не рискуем ночевать, то и дело переходим с места на место. Вот, например, вчера, когда возвращались с задания, такая завязалась перестрелка! Нас было трое, а их — целое отделение. Если бы не лес — вряд ли бы удалось нам оторваться от преследования. А бежали за нами долго…

Вот так всегда! Всегда он оказывается прав.

Эх, мне сейчас только бы батареи достать! Да где их здесь достанешь?! Батареи… Питание к радиостанции. Какое правильное слово: питание! Без этого питания «Северок» — просто маленькая серая коробка, наполненная разноцветными проводами, дросселями, сопротивлениями, конденсаторами… Безголосая коробочка…

Что-то теперь думают о нас в Центре? Беспокоятся — это точно. Наверное, считают погибшими…

Скорей бы пришли партизаны. Хотя бы Николай и Василий. А самое лучшее — майор! Посидеть бы с ним рядышком. Просто — посидеть рядышком… Пусть бы ничего не говорил. Только бы рядом был…

Какой-то гарью потянуло с улицы. Опять эти гады жгут что-то… Почему так знобит? Холодно… Надо бы дотянуться до противоположных нар, взять оттуда кем-то из партизан оставленную куртку, укрыться, но сил нет, огнем обжигает дыхание. Холодно…

Яничка тормошит меня, протягивает кружку горячего молока, что-то говорит, но я плохо воспринимаю ее слова, она прикасается холодной рукой к моему лбу, ахает, поит меня молоком, поправляет подушку, на которой с трудом находит удобное положение моя тяжеленная огненная голова. Спустя какое-то время Яничка появляется в бункере снова, дает запить таблетку, укрывает меня, что-то шепчет, а у меня все плывет перед глазами и в голове пусто и неимоверно тяжело. И — холодно…

Спасибо, спасибо, спасибо Яничке! Утром я встала с постели, хоть и была еще слаба, но смогла подняться наверх, подышала свежим воздухом, выглянула в щелку между створками дверей на улицу, усмехнулась про себя: убедиться хочу, стоит ли на месте Чантория?.. Стоит, дорогая, стоит, непокорная! Уперлась пологой вершиной в небо — прочная, надежная! Вот бы мне такую стойкость! Выдержать бы все, что еще доведется, что выпадет на мою долю на этой земле!

Яничкина «почта» сработала четко. Следующей же ночью целой гурьбой пришли партизаны и разведчик из пашей группы Василий. Заполнили маленький бункер до отказа.

Я скорей бросилась к Василию:

— Где майор? Что с ним? Почему не пришел?

— Майор сейчас очень занят, — ответил Василий, а по глазам было видно: что-то скрывает. Но что-то очень, кажется, хорошее…

— Ну говори же, говори, — тормошу его.

И тогда Алойзы Яворский, один из самых молодых партизан, не выдерживает и выпаливает со всем возможным торжеством:

— В Бренне сейчас — Партизанская республика! На школе наши флаги вывешены — польский и советский!

— Майор там, партизанский штаб организован, — добавляет Василий.

— Как это — республика?.. — Не могу поверить я. — Ведь кругом — немцы! А вы — штаб… флаги…

— Народная власть в Бренне! — снова вставляет ликующий Алойзы, которого мое недоверие приводит в дикий восторг. — Как ты не понимаешь?! — возмущается он и повторяет: — Народная власть в Бренне! Красная Армия придет, а Бренна уже свободна! Фашистов в ней нету!..

Невероятно, фантастично то, что они говорят! Здесь, в доме Янички, буквально над нами, живут немецкие солдаты.

В городе расквартирована большая воинская часть… А всего через какие-то семь километров от Устрони, в Бренне — народная власть! Партизанская республика! Мысли стремительно проносятся в моей голове — и тревожные и радостные.

Бренна, насколько мне известно по рассказам партизан, — очень большое село. Его главная улица тянется на пятнадцать километров.

По последним данным, Красная Армия находится на подступах к Бельско — ближайшему от Бренны крупному городу, расположенному от села в тридцати километрах. И эти тридцать километров прифронтовой полосы конечно же нашпигованы гитлеровцами…

Ой, да что это я вымеряю километры — и так ясно, что вокруг Бренны, вокруг всей Бренны полно немецких воинских частей, подразделений гестапо, полиции…

— Послушайте, ребята! — обращаюсь я к Василию и Алойзы. — Расскажите все снова. Так трудно поверить тому, о чем вы говорите. Давайте уж расскажите все, пожалуйста, снова и по порядку: что происходит в Бренне?

— А чего же непонятного? — все такой же радостный, улыбается Алойзы. — В Бренне над школой — наш государственный флаг, мы, партизаны, осуществляем в своем селе народную власть, чего же здесь непонятного?.. — Он выпрямился, почти касаясь головой невысокого потолка бункера, и негромко, торжественно запел, а партизаны подхватили так же тихо, так же торжественно: «Еще Польска не сгинела, поки мы жиемы!..»

— О, Матка Боска! — вздохнула радостно Яничка, — Неужели дожили до свободы? Неужели это правда?!

— Хватит испытывать мое терпение, — сказала я Василию, когда партизаны закончили петь. — Говори немедленно: что в Бренне? Что с майором?