Подвиги бригадира Жерара; Приключения бригадира Жерара: Повести; Тень великого человека: Роман; Рассказы

— Вы двое останетесь его сторожить, — приказал лорд Линчмер. — А теперь, доктор Гамильтон, если вы не против, вернемся ко мне, и я дам объяснения, которые так долго откладывал из-за страха перед скандалом. И, ручаюсь, что бы ни случилось, вы никогда не пожалеете, что помогли мне сегодня ночью.

— Все объясняется довольно просто, — продолжал он, когда мы остались одни. — Мой бедный шурин — превосходный человек, любящий муж и достойный отец. Но он родом из семьи, где сумасшествие передается из поколения в поколение. Неоднократно он был одержим мыслью об убийстве. И, что самое горькое, он всегда нападает на человека, к которому больше всего привязан. Чтобы избежать опасности, пришлось отправить его сына в частную школу. Тогда он попытался напасть на мою сестру — свою жену. Ей удалось бежать, она отделалась ранами, которые вы, возможно, заметили, когда встретили ее в Лондоне. Понимаете, когда он в здравом уме, то ничего не помнит и поднял бы на смех любое предположение, что вообще способен нанести вред тому, кого так любит. А это часто, как вам известно, характерно для подобных заболеваний: крайне трудно убедить больного в его болезни.

Мы стремились изолировать его прежде, чем он обагрит руки кровью, но это было довольно сложно. Он живет отшельником и не принимает никаких врачей. Кроме того, для нашей цели было необходимо, чтобы врач сам убедился в его сумасшествии — а ведь, за редким исключением, он выглядел вполне здоровым, как вы или я. Но, к счастью, незадолго до приступов у него всегда появляются определенные симптомы — как будто Господь подает знак, чтобы мы были начеку. Главные симптомы — нервные подергивания на лбу — вы, наверное, заметили. Они начинаются за три-четыре дня до приступа безумия. Как только такие признаки появились, его жена немедленно под каким-то предлогом отправилась в Лондон и нашла убежище в моем доме на Брук-стрит.

Оставалось убедить врача в болезни сэра Томаса — без этого было бы невозможно поместить его туда, где он не сможет причинить вреда окружающим.

Но как привести к нему в дом врача — это была главная проблема. Мне пришло в голову использовать его увлечение жуками и симпатию к тем, кто разделяет эту привязанность. Я поместил объявление в газете, и мне посчастливилось встретить именно вас, ибо вы оказались как раз тем человеком, который и был нам так необходим. Ведь нужен был смелый человек, так как я знал, что сумасшествие можно доказать только в случае покушения на жизнь, и у меня были все основания полагать, что теперь он нападет на меня, так как в моменты безумия он всегда испытывал ко мне нежнейшую симпатию. Думаю, остальное вы дополните сами. Я не знал, что приступ произойдет именно ночью, но допускал это вполне возможным, ибо в таких случаях кризис падает на ранние утренние часы. Сам я человек нервный, но я не видел другого способа избавить свою сестру от смертельной опасности. Надеюсь, нет необходимости спрашивать, подпишете ли вы бумагу, подтверждающую болезнь.

— Без сомнения! Но ведь в таком деле нужны подписи двух врачей.

— Вы забыли, что я сам врач и обладаю степенью. Все нужные бумаги здесь, на столе, и если вы соблаговолите подписать, пациента можно отправить в больницу уже утром.

Так я посетил дом сэра Томаса Росситера, знаменитого охотника за жуками. Это была моя первая ступень на лестнице успеха, ибо леди Росситер и лорд Линчмер оказались верными друзьями и никогда не забывали, что я помог им в трудную минуту. Сэр Томас находится в больнице, и, говорят, лечение идет успешно. Но я до сих пор уверен, что останься я еще на одну ночь, я бы непременно запер дверь изнутри.

Ночь среди нигилистов

— Робинзон, хозяин вас требует!

«Какого черта ему нужно!» — подумал я. Мистер Диксон, одесский агент фирмы «Бейлэй и К⁰» был довольно крут, в чем я убедился на собственной шкуре.

— В чем же дело? — спросил я своего товарища-конторщика. — Напал он что ли на следы наших дурачеств в Николаеве?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Грегори, — старикашка по-видимому в хорошем настроении; скорей всего что-нибудь деловое. Однако не заставляй его ждать.

Приняв вид оскорбленной невинности, чтобы быть готовым ко всему, я вошел в логовище льва.

Мистер Диксон стоял перед камином в чисто английской освященной временем позе и указал мне на стул перед ним.

— Мистер Робинзон, — сказал он, — я очень доверяю вашей рассудительности и здравому смыслу. Юная дурь прорывается, но я думаю, что под внешним легкомыслием кроется чистый и благородный характер.

Я наклонил голову.

— Вы, кажется, — продолжал он, — очень бегло говорите по-русски?

Я снова наклонил голову.

— В таком случае я хотел бы вам дать поручение, в случае успешного выполнения которого вас ждет повышение. Я не доверил бы его подчиненному, если бы меня не удерживали здесь мои обязанности.

— Сэр, можете быть уверены, что я сделаю все от меня зависящее, — ответил я.