Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

После этого она поторопилась обернуться к госпоже Сент-Альфонс и добавила скороговоркой:

– Ты едешь в лес?

Недоумевающий Андреа взял свою шляпу и, направившись к выходу, прошептал:

– Да простит вас бог, дитя мое!

И он вышел, почти уверенный в новом превращении Баккара.

Виконт Андреа уехал, а Баккара со своей подругой сели в ландо и быстро понеслись по улице Клиши, между тем как сэр Вильямс направился к Тюркуазе.

Это все происходило в начале февраля.

Весь блестящий Париж пользовался прелестным днем и выехал в Булонский лес.

Ландо, рысаки и красота двух женщин скоро привлекли всеобщее внимание.

Один из них иностранный граф Артов, другой – молодой барон де Манерв, друг бедного барона д’О, которого, как мы уже знаем, убили три года тому назад на дуэли.

– Будь я проклят, – вскричал барон де Манерв, – если эта очаровательная блондинка не Баккара!

И он так осадил лошадь, что она взвилась на дыбы.

– Что это за Баккара? – спросил его джентльмен, обменявшись быстрым поклоном с госпожой Сент-Альфонс.

Барон де Манерв взглянул на своего приятеля так, как бы посмотрели на водовоза, вошедшего в многолюдную залу Сен-Жерменского предместья.

– Но, мой милый, – заметил он вполголоса, – да откуда же вы?

– Черт возьми! – ответил ему очень наивно граф Артов. – Я из дому и вот уже шесть недель, как вернулся из-за границы.

– Все это так, но который же вам год?

– Двадцать, любезнейший барон.

– Ну, так вы были еще ребенком во время Баккара.

– Но, наконец, объясните мне, что это за Баккара?

– Мы сделаем вот что, – заметил барон, – повернем наших лошадей и поедем вслед за их ландо. Я расскажу вам ее историю, и потом, если вам вздумается, я представлю вас ей.

Граф, конечно, согласился, и оба всадника поехали за мчавшимся ландо.

Барон передал своему товарищу все, что знал сам о Баккара, бывшей любовнице барона д’О., не позабыв, конечно, добавить при этом, что она считалась львицей парижского контрабандного света, из-за которой застрелился не один человек.

– Но у ней не было сердца, – заметил граф.

– Как вы еще молоды, – пробормотал барон, пожимая плечами.

– Очень может быть.

– Вы читали Бальзака?

– От доски до доски.

– Помните вы Феодору?

– Из романа «Peau de chagrin» ("Шагреневая кожа")?

– Ну да.

– Помню.

– Итак, по чувствительности сердца Баккара выкроена по той же самой мерке, как и Феодора.

– Это дьявол!

– Единственный человек, которого она любила целую неделю, был барон д’О.

– Но ведь она же жила с ним четыре года.

– Он ее любил благодаря нежной почтительности, которую она оказывала ему.

– Что дальше? – спросил молодой человек, которого начал интересовать этот рассказ.

– В один прекрасный или, может быть, даже и не прекрасный день Баккара исчезла.

– Из Парижа?

– Нет, со света.

– Что это за шутки?

– Я и не думаю шутить над умершим другом, – ответил барон де Манерв. – Однажды вечером бедный д’О. пришел ко мне – это было, сколько мне помнится, ровно за год до его смерти: «Друг мой, – сказал он мне, – я хочу посоветоваться с тобой». – «Я слушаю тебя», – ответил я, будучи поражен его необыкновенной бледностью. – «Баккара не любит меня больше». – «Ба! – заметил я тогда ему. – Ты это только теперь заметил?» – «Я это знаю, – сказал он, – но только выразился не так». – «Ну так что же?» – «Я хочу сказать, что она оставила меня». – «Что?» – невольно переспросил я. Он молчал и тяжело дышал. Так прошло несколько минут. – «Я более ничего не знаю, – продолжал он, наконец, – все дело представляется мне в тумане, и я знаю только то, что она кого-то сильно полюбила». – «Ты, мой друг, бредишь, – заметил я. – У Баккара нет сердца». – «Верно, нашлось», – ответил он, подавая мне листок почтовой бумаги, то есть письмо от Баккара, где она извещала его, что не хочет больше жить с ним, так как она безнадежно любит одного человека, а потому и оставляет свет и поступает в сестры милосердия.

– Ну!

– Ну, д’О был просто в отчаянии и хотел даже застрелиться.

– Мой милый, – посоветовал я тогда ему, – у нас есть лекарства от любви: самоубийство, время и путешествие. Поезжай в Италию, Турцию, Грецию, возвращайся назад, конечно, через Германию, ну, и если по возвращении ты не вылечишься от своей болезни – тогда покончи с собой. Барон последовал моему совету, путешествовал целый год, вернулся таким же больным, как и при отъезде, искал какой-нибудь ссоры и, наконец, был убит на дуэли.

– Ну, а Баккара?

– Баккара стала его наследницей. Но какое употребление сделала она из этого богатства… это тайна.

– Разве ее больше не видели?

– Никогда.

– И вы думаете, что это она сидит с Альфонсиной?

– Готов побожиться.

Говоря таким образом, они не теряли из виду ландо и, проехав за заставу, повернули в аллею Нельи и въехали воротами Мальо в лес.

– Пришпорьте вашу лошадь, – предложил барон, – и мы их сейчас же нагоним.

Топот скачущих лошадей был услышан едущими в ландо, и госпожа Сент-Альфонс обернулась назад.

– Взгляните, – шепнула она Баккара, – вот и мой граф.

Баккара повернулась. В это время молодые люди приблизились.

– Pardieu! – вскрикнул барон. – Но ведь это Баккара!