Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

– Вообще, чтобы в будущем не заставлять вас беспокоиться, условимся, что вы будете мне заранее прощать эти глупости, если я буду поздно возвращаться домой или если даже…

Он остановился, как бы не решаясь высказаться дальше.

– Если даже… – повторила Эрмина.

– Если даже совсем не приду, – докончил Фернан.

– Как вам будет угодно, – отвечала она прерывающимся голосом.

Эрмина еще до сих пор любила своего мужа, но – увы! – она перестала уважать его, ибо он обманул ее и собирался обманывать еще.

Фернан Роше перестал любить жену и думал лишь о Тюркуазе.

После того как Фернан по приказанию Тюркуазы удалился из отеля, она, одевшись в шерстяное платье, простые башмаки и маленький чепник Евгении Гарен, отправилась на улицу Шарон. Войдя в дом, где жил ее отец, она постучалась к привратнице.

Увидев Тюркуазу, вдова Фипар (так звали привратницу) поспешно вышла к молодой женщине и, улыбнувшись, сказала:

– Ах! Вы отлично сделали, что приехали.

– Почему?

– Потому что муженек бедняжки Вишни совсем помешался.

Тюркуаза засмеялась.

– Дайте ключ и затопите скорей камин, а то ужасно холодно.

Привратница взяла ключ, висевший на гвозде, захватила связку дров и пошла вместе с Тюркуазой вверх по лестнице в третий этаж. Там они вошли в маленькую, весьма бедную комнатку, но которая, однако, была пышным салоном в сравнении с конурой, в которой жил отец Гарен с дочерью Евгенией и куда приходил навещать его Леон Роллан.

Объясним эту перемену квартиры и слова привратницы «совсем помешался».

Деятельность Тюркуазы имела две цели: в отеле Монсей, под именем Женни, она должна была завлечь и разорить Фернана. Затем, под видом работницы, дочери Гарена, должна была свести с ума Роллана, честного мужа прелестной Вишни.

Расскажем, что произошло в продолжение короткого времени между Тюркуазой и Леоном Ролланом.

Проведя несколько часов у молодой девушки, мастер осыпал ее уверениями в своей нежной любви. Евгения плакала и открылась Леону, что также его любит.

Он возвратился домой, не помня себя от радости, и. подобно Фернану, начал обманывать свою жену. Двух женщин в одно время любить невозможно. Леон полюбил Евгению, следовательно, перестал любить Вишню.

На другой день, вместо того, чтобы зайти прямо в комнату отца Гарена, он постучался к привратнице.

– Не сдается ли здесь квартира внаем? – спросил он.

– О, сдается, сударь, – отвечала вдова Фипар, – и преважнейшая квартирка, на третьем этаже?

– Сколько комнат?

– Две комнаты, кухня и одна темная комната.

– За какую цену?

– Триста франков.

– Покажите.

Привратница поспешно повела его на третий этаж и показала эту квартиру.

– Хорошо, – сказал Леон, – я оставляю ее за собой. Спустя три часа квартирка эта была убрана скромно, но со вкусом, Леон издержал для этого тысячу франков. Затем он отправился к Евгении Гарен, которая в это время сидела за работой у своей маленькой чугунной печки. Он молча взял ее за руки и дрожащим голосом проговорил:

– Простите меня, если вас побеспокою: я хочу показать вам квартиру, которая сдается в этом доме.

Она посмотрела на него с притворным удивлением, как бы ничего не понимая. Он нежно взял ее за руку и повел на третий этаж.

– Как вам нравится эта квартира? – спросил он.

– Я думаю, что в ней живет особа, которая богаче меня, – сказала она, взглянув на него с простодушной улыбкой.

– Ошибаетесь, это ваша квартира, дорогая Евгения.

– Моя!? – вскрикнула она.

– Простите меня, – проговорил он, вставая пред нею на колени, – быть может, я вас этим обижаю, но я не могу смотреть, как вы сидите наверху, в этом ужасном чердаке.

– О! – воскликнула она, закрыв лицо руками. – До чего я дожила… какое унижение!

Наконец, после долгих просьб влюбленного она согласилась поселиться в новой квартире и принять в подарок всю ее обстановку.

С этой минуты началась для Вишни мучительная и безнадежная жизнь.

В продолжение четырех дней Леон почти не сидел дома, с женой обращался весьма сухо, даже грубо. Он жил только для Евгении, мечтал во сне и наяву только о ней.

На пятый день поутру Леон, по обыкновению, побежал на улицу Шарон и хотел уже на крыльях любви взбежать на лестницу, но его остановила вдова Фипар.

– Господин Роллан! – закричала она, и на лице ее появилась насмешливая улыбка.

– Что вам надо? – нетерпеливо спросил он.

– Возьмите ключ. Какой ключ?

– От квартиры мамзель Евгении.

– Разве она ушла со двора?

– Да.

– В восемь часов утра?!

– Нет, гораздо раньше… лишь только немного рассвело.

– Куда же она пошла?

– Не знаю.

Леон взял ключ и, мучимый дурным предчувствием, отправился наверх. На столе в столовой он нашел письмо, которое прочел жадным взором. Оно состояло лишь из нескольких строк:

«Мой друг! По непредвиденным причинам, которых я не могу вам сообщить, я должна разлучиться с вами на день или два, но мы вскоре опять увидимся. Я люблю вас.

Евгения».