Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

Вместе с этим донесением начальник Камчатки, капитан 1-го ранга Ростислав Григорьевич Машин, донося в свою очередь князю А. С. Меньшикову о приходе в Петропавловск транспорта «Байкал» в совершенной исправности, с бодрой и здоровой командой, в заключение писал, что никогда еще не доставлялось в Камчатку такого хорошего качества и прочности материалов и запасов, а равно и в такой полноте, без всякой порчи их, какие доставлены ныне на транспорте «Байкал», и что вследствие этого наши сибирские порты обеспечены по крайней мере на четыре года.

Между тем, пользуясь отходом почты в Европу во время пребывания моего в Рио-де-Жанейро, я писал оттуда, 26 ноября 1848 года, Н. Н. Муравьеву, что, судя по раннему приходу моему в Рио-де-Жанейро, я надеюсь в мае быть в Петропавловске и, по сдаче груза в этом порту, я решился, во всяком случае, получу или не получу высочайшее повеление, отправиться прямо к описи восточного берега Сахалина и Амурского лимана; «о чем, — писал я, — долгом моим считаю предварить Вас, в надежде, что Вы не оставите меня своим содействием: ибо, если я не получу на произведение этой описи высочайшего соизволения, то подвергаюсь по закону тяжкой ответственности».

В Петропавловске я получил от Н. Н. Муравьева секретное письмо, доставленное туда с курьером, и копию с распоряжением Р. Г. Машину: принять все меры к скорейшему выходу транспорта из Петропавловска. Вместе с тем я получил и копию с инструкции, представленной Муравьевым, через князя Меньшикова, на утверждение Николаю I.

В письме своем Н. Н. Муравьев благодарил меня за все принятые мной меры, особую решительность и самоотвержение к достижению важной и полезной для России цели, объясняя, что он ходатайствует, чтобы представленная им инструкция, копия с которой мне посылается, была утверждена Николаем I, на что он и надеется. Н. Н. Муравьев в этом письме уведомлял меня, что он нынешним летом посетит Петропавловский порт и на обратном пути, в исходе июля, думает встретиться со мною в Амурском лимане.

В инструкции, представленной Н. Н. Муравьевым через князя Меньшикова на утверждение императору, мне предписывалось:

1) из Петропавловска следовать к северной части Сахалина, тщательно осмотреть, не имеется ли в этой части полуострова ^{43} закрытой для мореходных судов гавани или, по крайней мере, рейда;

2) определить с севера подход и вход в лиман Амура, состояние Амурского лимана и нет ли в окрестностях мыса Головачева или Ромберга места, где можно было бы защитить лиман с севера;

3) обследовать устье Амура и далее самую реку, где она течет в определенных своих берегах, и тем определить состояние входа в реку из лимана и самой реки; кроме того, узнать, нет ли при ее устье в лиман или близ него, в самой реке, места, где бы можно было защитить вход в нее;

4) описать берега реки Амура и ее лимана близ устья в географическом и статистическом отношении;

5) определить состояние южной части лимана: справедливо ли убеждение, что Сахалин полуостров; если это убеждение ошибочно, то исследовать пролив, отделяющий Сахалин от материка, а также исследовать, нет ли тут места, удобного для защиты входа в лиман с юга;

6) обследовать юго-западный берег Охотского моря и Константиновского залива и привести эти места в ясность и определенность (то есть просто положить их на карту), необходимую для безопасного плавания судов в Охотском море;

7) упомянутые исследования в Амурском лимане производить на гребных судах, транспорт же должен оставаться на якоре близ мыса Головачева; как на транспорте, так и на гребных судах не должно быть поднимаемо ни военного, ни коммерческого русского флага;

8) о результатах этих исследований при первом случае сколько возможно поспешить донести секретно начальнику Главного морского штаба князю Меньшикову (для передачи императору) и генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву, ибо это данное вам поручение и следствия оного должны оставаться без огласки;

9) стараться быть в Охотске около 15 сентября и оттуда, по сдаче транспорта, через Сибирь возвратиться со всеми офицерами в Петербург.

Не получив таким образом в Петропавловске прямого повеления идти для описи берегов, считавшихся китайскими, а получив только лишь копию с инструкции на эту опись, которая могла быть и не утверждена ^{44}, я, дабы не терять времени и сознавая всю важность исследований, решился идти из Петропавловска прямо к Сахалину и в Амурский лиман; поэтому, имея в виду необходимость в скорейшем приготовлении для предстоящего трудного плавания транспорта, я счел своим долгом предварить офицеров, доказавших уже на деле свою благородную ревность и усердие к службе. Призвав их к себе в каюту, я объяснил им сущность Амурского вопроса, важность для России справедливого его разрешения и объявил, что из Петропавловска мы должны как можно скорее следовать к Сахалину и в Амурский лиман, чтобы достигнуть упомянутой цели, и что я вполне уверен, что каждый из них готов переносить все опасности и трудности, которые неминуемо должны встретиться при достижении этой цели.