Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

Получив упомянутую инструкцию от князя Меньшикова за несколько дней до моего выхода из Кронштадта, я имел случай говорить о Сахалине и о берегах Охотского моря с главным командиром Кронштадтского порта Ф. Ф. Беллинсгаузеном ^{40} и адмиралом П. Ф. Анжу ^{41}. Первый сопровождал Крузенштерна в чине мичмана, а последний был большой приятель и товарищ барона Врангеля, бывшего тогда председателем Главного правления Российско-Американской компании. Ф. Ф. Беллинсгаузен сообщил мне, что опись, произведенная И. Ф. Крузенштерном в северной части Амурского лимана, а равно и предположение его, что у восточного берега Сахалина существует бар одного из рукавов реки Амура, весьма сомнительны, и как он, так и П. Ф. Анжу сказали мне, что недавно к этим берегам было посылаемо судно Российско-Американской компании. Они сообщили мне, что при описи там весьма полезно иметь байдарку, почему и дали мне письма к Ф. П. Врангелю, прося его сообщить мне, если возможно, сведения об этих местах и распорядиться, чтобы у меня была байдарка. С этими письмами я явился к Ф. П. Врангелю. Почтенный адмирал принял меня весьма ласково и благосклонно; относительно байдарки и при ней двух алеутов, бывших в Аяне и знакомых с языком гиляков, обитающих около Тугурской губы, обещал сейчас же сделать распоряжение, чтобы байдарку с этими алеутами доставили в мае 1849 года с Алеутских островов в Петропавловск; кроме этого, на случай, если бы к моему приходу в Петропавловск туда байдарку не доставили, дал мне бумагу, по которой я мог добыть ее, послав из Петропавловска на ближайший к нему остров из Алеутского архипелага. Что же касается сведений о юго-западном береге Охотского моря, то Фердинанд Петрович сказал мне, что сообщать ему об этом неудобно. «Впрочем, все, что здесь замечательного, — сказал он, — это то, что устье реки Амура и ее лиман оказались недоступными». Это обстоятельство подстрекнуло мое любопытство, и я убедительно просил Ф. П. Врангеля позволить мне взглянуть у него на те данные, на которых основано подобное заключение. Врангель, снисходя к убедительной моей просьбе и к обещанию хранить все в тайне, вынул из своего стола пакет, в котором были копии с журнала описи Гаврилова, и, усадив меня в своем кабинете, дозволил прочесть этот журнал. С большим вниманием я рассмотрел его и вынес такое убеждение, что эта опись вовсе не разрешает вопроса о реке Амуре, а еще более убеждает меня в необходимости исследования этих мест. Выслушав мнение барона о недоступности устья Амура, высказанное мне раньше и князем Меньшиковым, я понял положение правительства и решение его предоставить Амурский бассейн Китаю. Это поселило во мне твердую решимость во что бы то ни стало произвести исследования устья Амура и его лимана и попытать, не удастся ли мне открыть истину и отклонить правительство от подобного вредного для России решения; поэтому я решился употребить все меры для того, чтобы попасть в Петропавловск как можно скорее и иметь время затем для вышесказанных работ. Считая бесполезным высказывать барону Врангелю мое мнение об описи Гаврилова, я поблагодарил только его за внимание и оказанную им готовность мне содействовать.

21 августа 1848 года транспорт «Байкал» вышел из Кронштадта[27]. В море встретил он свежий противный ветер и без всякой пользы пролавировал несколько часов. 22 августа я бросил якорь на восточной стороне острова Сескара, где и ожидал благоприятных обстоятельств двое суток. Снявшись с якоря 24 августа, до самого Копенгагена (до 8 сентября) мы боролись с теми же противными ветрами и только на несколько часов имели попутный ветер, при котором транспорт шел от 5 до 7 1/2 узлов. 9 сентября вышли из Копенгагена и, имея попутные тихие ветры и штили, 11-го числа вступили в Северное море; 15-го — в Английский канал, а 16-го в 6 часов утра бросили якорь на Портсмутском рейде, близ острова Уайта. Здесь мы простояли 14 дней для необходимых работ и приготовлений к дальнейшему плаванию, как то: поверки хронометров, заготовления различных запасов, провизии и теплой одежды для команды. Подходящей нам винтовой шлюпки достать не могли, ее нужно было заказать и ждать полтора месяца.

30 сентября снялись с якоря на Портсмутском рейде и направились в Рио-де-Жанейро; до 10 октября мы имели восточные умеренные ветры, с северной широты 31°30' и 22°25' западной долготы наступили западные и северо-западные ветры, беспрестанно менявшиеся в силе и направлении. Наконец, 13 октября в северной широте 27°51' и западной долготе 21°42' встретили северо-восточный пассат, который дул весьма неправильно, переходя нередко к востоку и даже к востоку — юго-востоку со шквалами и пасмурной погодой, а близ экватора, 30 октября, незаметно перешел к юго-востоку.